Охота на миллиардера (СИ)

Домой мне ехать нельзя, каким-то немыслимым образом Полянский умудрился добыть ключи от моей квартиры. Поэтому, сидя на диване у Любы, я поедаю низкоуглеводное печенье и размышляю о безвыходной ситуации, в которую сама себя загнала.

— Итак, что мы имеем? У меня осталось всего четыре дня. На руках дурацкое видео, где двое гостей Полянского шепчутся о том, что хотят свергнуть его с трона. Упрямый олигарх не идет мне на встречу, предпочитая отобрать доказательства силой. Он забрал у меня телефон и теперь Виктор, единственное связующее звено между мной и богатым ублюдком, никак не может связаться со мной.

Я замолкаю, дальше говорить вслух при подруге не решаюсь. Мне кажется, Полянский ей нравится, как мужчина. И то, что олигарх постоянно лапает меня, скорее всего связанно с его неуемным темпераментом. Вообще глупо размышлять о том, почему Полянский чуть не трахнул меня на своем столе. Это бессмысленно.

— Переживаешь, что Виктор не может позвонить? — лукаво подмигивает мне Люба.

Я никак не комментирую ее замечание. У меня сто лет не было приятного ухажера, хотелось бы провести время, как нормальные люди, без Полянского и его рукожопных бизонов. Просто посмеяться, обсудить какие-то глупости. Ощутить то приятное, что бывает между мужчиной и женщиной. Скорее всего, когда я узнаю Виктора ближе, то мое тело перестанет путать полюса и реагировать на богатого ублюдка. Просто оно давно не знало мужчину, вот и дрожит от прикосновения сильных рук. Но сейчас это не имеет значения. Четыре дня или все расходы и силы окажутся потраченными зря.

— Элеонора звонила. Волнуется, что твой телефон недоступен. Она хохотала в голос, когда я ей рассказала о том, что произошло у вас с олигархом, назвав ваши отношения «весьма забавными ролевыми играми».

— Ее бы привязать к стулу. И пусть бы другие члены клуба жрали на ее глазах. Я чуть сознание не потеряла от голода.

Люба улыбается, лазит в смартфоне, что-то разглядывая.

— Ты знала, что Полянский снимался для журнала GQ?

Олигарх ее будоражит и, хотя она тщательно это скрывает, она расстроилась от того, что дальше всех зашла я, а не она. Мне не нравится, что олигарх стал неким камнем преткновения между мной и подругой. Люба демонстрирует картинки на телефоне, фотографии, на которых Полянский выглядит, как суперзвезда. Долго любуется, увеличивая, меня же они скорее нервируют, чем привлекают. У Полянского талант опускать людей на землю, он упивается своей властью. Именно поэтому он нагибает меня над столом и бьет по заднице, потому что обычно женщины сходят от этого с ума, а не спорят до усрачки. Ему хочется поломать мою хворостину и кинуть в костер, тогда он успокоится и вернется к своим покорным моделям. Возможно, он и не думает так глубоко, захотелось — нагнул.

— Ой ради бога, — толкаю ее аппарат в сторону, — меньше всего на свете, я хочу сейчас видеть его самодовольную рожу. Ты даже представить себе не можешь, до какой степени унизительно, когда твоя голая жопа лежит на обеденном столе, а вошедший дворецкий, воспитанный в лучших традициях царской России, может лицезреть твой вареник. Пожилой мужчина пожалел меня, потому что я сопротивлялась.

— У меня есть идея, — вскакивает Люба, будто не слышала все, что я говорила до этого.

— Какая?

— А что если тебе поселиться в ресторане моего братца? Тот шикарный кабак в центре, помнишь? Когда-нибудь Полянский придет туда за своим видео, и это станет нашим выигрышем.

— Каким же бредом мы занимаемся, — потираю глаза, — просто сказочным бредом. Ты послушай, что ты говоришь. Поселиться в ресторане.

Встаю, запуская руки в волосы.

— Четыре дня — это даже не неделя. Надо думать быстрее. Зачем я только сбежала из его дома?

— Потому что он пытался тебя изнасиловать.

— Так-то оно так, но все же, — задумчиво смотрю в окно, параллельно протягивая подруге вазочку с печеньем. — Это немного иначе выглядит, поверь мне. Полянский, он как белый лев — животное, которое не так давно было всего лишь легендой. Все понимают, что выйдут ему на встречу и сдохнут посреди Саванны, но все равно идут, ибо, едрить-мадрить, устоять невозможно.

Люба смеется, а я оборачиваюсь к подруге, тщательнее подбирая слова, чтобы она не обиделась. Мы не можем стать врагами из-за этого пари.