Охота на монстра

– Странно, – физик скривил губы, усмехнулся. – Семь лет прошло… Отчего интерес возник теперь?

Он голосом выделил последнее слово.

– Мистер Дрешер, – Клаус тонко улыбнулся. – Вы просили уложиться в полчаса, потому что у вас много дел. А теперь получается, что вопросы задаю не я, а вы.

– Хм, да… – директор института почесал затылок. – И в самом деле…

– Вы что-то скрываете? – надавил Фертихогель.

– Я?! – Дрешер удивился абсолютно искренне, Клаус это точно понял: физик не смог бы так здорово сыграть. – Мне нечего скрывать, майор! Пожалуйста! Давайте, я расскажу все, что захотите. Просто для меня, как для человека, уважающего точные формулировки, осталось загадкой: почему Галактическую Безопасность интересует «Медуза»? Впрочем, ладно, больше не будем отвлекаться.

– Только, пожалуйста, – поспешно вставил Клаус. – Я в физике не очень разбираюсь. Вы мне объясните так, как если бы рассказывали ребенку-школьнику. Ну… ну, чтобы понял даже полный дурак.

– Тогда следует начать с общего, – профессор Дрешер чуть помедлил, шумно вздохнул, размышляя. – Значит, так. Существует общая теория относительности Эйнштейна. О ней, я думаю, вы знаете из школьного курса физики. Так вот, согласно этой теории, наше пространство четырехмерно, если к трем физическим координатам X, Y и Z прибавить четвертую – время. Все процессы в теории относительности рассматриваются исходя из постулата о четырехмерности нашего гм… бытия.

Кроме того, существует квантовая механика. В ее подробности вдаваться не будем, отметим лишь, что эта система детально и точно описывает поведение элементарных частиц.

Проблема современной физики заключается в том, что общая теория относительности Эйнштейна и квантовая механика – две очень полные модели, принятые на вооружение – не согласуются друг с другом. Вернее, не полностью согласуются. Ну, скажем, пространство по Эйнштейну – это что-то вроде «активной ткани» с определенными характеристиками, а в квантовой механике – всего лишь пассивное и неподвижное нечто, некая арена для взаимодействующих меж собой фундаментальных частиц. Гм, пока не очень сложно?

– Продолжайте, – попросил майор Галактической Безопасности. – Я слушаю и стараюсь понимать, о чем идет речь.

– В середине двадцатого века немецкий ученый Буркхард Хайм сделал попытку переписать уравнения общей теории относительности так, чтобы они соответствовали основам квантовой механики. То есть, проще говоря, задумал создать единую модель, универсальную и непротиворечивую. Для этого потребовалось сделать допущение о том, что гравитация – видимое проявление искажений в ткани пространства-времени, а все фундаментальные взаимодействия – проявление целого набора пространственных изменений…

– Э-э-э… – только и проронил Фертихогель, который ничего не понял, просто не смог «вобрать» в мозг такую словесную конструкцию.

– Хайм ввел в свою модель четыре дополнительных измерения, однако в дальнейшем отказался от двух. Его математическое построение получило название «Квантовая теория Хайма». Согласно этой теории, в шестимерном пространстве гравитация и электромагнетизм объединяются, причем, при определенных условиях, гравитационная энергия способна трансформироваться в электромагнитную. И наоборот.

Майор Фертихогель решил, что самое разумное – промолчать.

– В дальнейшем, уже в начале двадцать первого века, эта теория была развита и расширена Вальтером Дрешером и Йохимом Хойезером. Именно тогда в модель вернули два измерения, ранее отвергнутые Хаймом, и составили мощное математическое описание восьмимерной Вселенной – пространство Хайма – Дрешера.

– Дрешера? – полюбопытствовал майор Фертихогель. – Это…

– Мой родственник, – с гордостью сказал Дуглас Дрешер. – Так что получается, в настоящее время мы не только работаем над восьмимерной моделью Вселенной. Лично я продолжаю дело предков.

– Зачем? – не выдержав, спросил Клаус. – Зачем, Дуглас? Ну, составите вы эту восьмимерную модель, пусть даже идеальную. А польза-то от нее какая?!

– Ха! – Дрешер посмотрел на офицера Галактической Безопасности свысока, будто на неопытного студента-первокурсника. – А долететь от Земли до Луны за две-три минуты – это польза?! Добраться до соседней звезды за пару часов?! Получить реальность с другими показателями физических констант?!

– Да, очень здорово… – согласился Фертихогель, вспомнив утомительный перелет в Солнечную систему и мгновенно оценив перспективы. – Значит, институт экспериментальной физики работает над построением полной и точной восьмимерной модели пространства-времени?

– Не весь институт, – уточнил Дрешер, – но это одно из наших приоритетных направлений.

– И «Медуза» была экспериментальной площадкой? – офицер ГСБ попытался свернуть на нужную колею, подойти к интересовавшей его проблеме.

– Айштейн?! – скривился Дрешер. – Нет! Этот выскочка…

Впрочем, директор института тут же взял себя в руки, заговорил более спокойно: