Охота на мотылька

-Знаешь, как долгое время меня называли, пока я не стала Дарьей Воронцовой? – мужчина с недоумением нахмурился. Я усмехнулась и ответила: - Дочка Сергея Воронцова. Понимаешь? Долгое время я пыталась выйти из тени своего отца, к тому моменту уже успешного критика. Меня никто не воспринимал всерьез, не желая запомнить даже мое имя. Все считали, что я появилась со своими картинами на крупных выставках не за талант, а по блату, потому что папочка постарался, - грустно улыбнулась я и отвела взгляд, вспоминая неприятные годы. – Знаешь, как трудно быть ребенком известных родителей? Все думают, что это так замечательно, все тебе дается легко и просто, стоит только попросить. На самом деле меня заставляли пахать. Наверное, насмотревшись на меня, Вовка и ушел в бизнес, отказавшись от желания родителей, чтобы он поступал в художественное училище. Мать драла с меня три шкуры, особенно если у меня что-то не получалось с первого раза. Она заставляла меня сидеть и повторять до тех пор, пока у меня не получится. Я пальцы стирала в кровь! Отец критиковал мои детские рисунки еще строже, чем картины известных художников. А все потому, что я их дочь. И я не могла очернить имена моих родителей. Много лет я проклинала тот день, когда мама разглядела в моих каракулях зачатки таланта. Я знаю, что родители хотели мне добра и очень любили меня, но многие годы обучения, я порой их ненавидела. Потому что там, где других они хвалили, с меня требовали в три раза больше. И мне не оставалось ничего, кроме как соответствовать. И после этого, когда родители, наконец, одобрили мои работы, и зубами вырывала себе место на выставках, ведь отец считал, что я должна всего добиться сама, на меня смотрели с пренебрежением и художники и критики лишь за то, чья я дочь. Никто не сомневался, кто меня ввел в общество, кто-то даже недвусмысленно намекал, что мои работы вовсе не мои, а моей мамы, или вообще отца… Мне потребовалось два с лишним года, чтобы доказать всем, что я не просто «дочь Воронцова», что я – Дарья Воронцова, портретистка и просто талантливая художница. За эти два года я почти не покидала мастерскую, тренируясь, рисуя… сколько стоящих работ я загубила, просто потому, что мне требовалось что-то невероятное, что может превознести меня в глазах окружающих. Я долго искала себя, экспериментировала и, наконец, нашла то, что мне хорошо удается передать. Эмоции. Поверь, различных эмоций за то время я почувствовала не мало. И смогла их отобразить. После этого никто не мог сказать, что я сплагиатила, нарисовали за меня, или поставили на место по знакомству. Все признали за мной право и уже говорили, что не я дочь критика, а что у критика, дочка Дарья Воронцова. Я добилась своей репутации кровью и потом. Сейчас от нее уже почти ничего не осталось. Лишь легкая тень. Потому для меня было очень важно не спугнуть ее. Я хочу вновь стать Воронцовой, а не очередной подружкой Рязанова. Поверь, если это прозвище за мной появится, очень долго я не смогу от него отделаться. Я не хочу, чтобы мое возвращение связали с тобой и подумали, что это ты купил место своей любовнице.

-И сколько ты предлагаешь ждать? – хмуро уточнил мужчина. – Год, два? Сколько ты будешь бояться мнения других?

-Сегодняшнего вечера оказалось бы достаточно. Две удачные выставки заложили неплохой фундамент для безболезненного возвращения. Но все могло измениться, если бы я устроила скандал на вечере с мужчиной, который пользуется в культурном обществе дурной славой. Во всяком случае относительно женщин. Скандалисток никто не любит, они импульсивны, непостоянны, могут срывать сроки и не выполнять работу. Если бы я сегодня себя скомпрометировала, устроив тебе сцену ревности, откатилась бы на несколько шагов назад, потеряв все, чего я добилась. Потому для меня было так важно, чтобы именно сегодня никто не узнал о нашей с тобой связи.

-Прости, - вздохнул мужчина.

-Моя вина в этом тоже есть. Я должна была объяснить тебе все сразу. Не подумала, что мой отказ может так тебя оскорбить, - поморщилась я. – Уже поздно, - со вздохом поднялась я с места, избегая смотреть на мужчину. – Раз смог зайти, думаю, тебе не составит труда и выйти, - спокойно произнесла, проходя мимо мужчины в сторону спальни.

-Даш, - остановил меня голос мужчины. – Ты меня простишь?

Я помедлила, а после вспомнила еще раз слова Валерии, и поняла, что перестала злиться на мужчину с тех пор, как покинула салон красной спортивной машины.

-Я уже простила, Илья. Спокойной ночи, - после закрыла за собой дверь в спальню, устало прошла к постели и залезла под одеяло.

Легла на бок и подтянула к животу ноги, вновь ощущая тоску и чувство одиночества. Вдруг захотелось плакать, настолько жаль себя стало. Покачала головой от собственной дурости, и извращенной женской логики, которой, казалось, прежде не страдала, я уткнулась лицом в подушку и зажмурилась, приказав себе спать. Но вместо этого внимательно прислушивалась к шумам в квартире, ожидая, что вот-вот сейчас должна хлопнуть входная дверь и я вновь останусь одна.