Охота на мух. Вновь распятый

И он повернулся, чтобы уйти, но в последний момент заметил, что дверь квартиры Сони открыта и из-под открытой двери сильно тянет резким запахом газа.

Предчувствие трагедии так сильно толкануло Сарвара в сердце, что он едва не упал. И молчание соседей, и их скорбные, сочувствующие взгляды стали понятнее любых слов. А сердце колотилось так, что, казалось, еще немного, и оно выпрыгнет из груди и либо улетит, либо, перепрыгивая огромными прыжками через дома, скроется в море, отчего температура воды резко повысится, настолько он ощущал жар в груди.

Зейнаб визгливым голосом нарушила молчание:

— А этого волчонка надо в детдом отправить! Я напишу письмо, а вы все подпишетесь.

— А комнату отдельную с верандой тебе? — злобно откликнулась другая соседка. — Накось, выкуси!

И она торжественно сунула в лицо Зейнаб комбинацию из трех пальцев, то бишь кукиш. Зейнаб побагровела, и ссора стала как будто неизбежной. Но ее быстро пресек муж Зейнаб, всю жизнь проходивший у нее под каблуком. Он сначала молча врезал жене по уху, да так, что она метра три ловила быстро руками воздух, чтобы не упасть, а затем коротко и кротко, с печалью в голосе сказал:

— У человека горе, а вы языки распустили!

И опять воцарилась мертвая тишина, и опять жалостливые взгляды сомкнулись на Сарваре. Он, продолжая держать перед собой, словно от чего-то защищаясь, кулечек с конфетами, вошел в квартиру. Запах газа стал сильнее, стал резать глаза.

То, что не было отца, для Сарвара не было открытием, но отсутствие Сони его стало беспокоить, а сердце заныло еще сильнее и больнее. Все вокруг было перевернуто вверх дном, вверх тормашками. Обойдя взглядом комнату, Сарвар заметил лежащий на столе лист белой бумаги, на которой было что-то написано почерком Сони.

Сарвар подошел к столу, взял лист и прочел:

«Я знаю, что это сделал ты! Будь, ты проклят! У меня нет больше сил жить в этом страшном мире!..»

Сарвар раз за разом перечитывал и перечитывал предсмертное послание Сони, не замечая, как из опущенного книзу кулька одна за другой выскальзывают помадки, любимые конфеты Сони. Они глухо шлепались на пол и старались подальше откатиться от человека, который их купил для уже мертвого человека.

— Прими наше сочувствие! — услышал Сарвар за спиной глухой бас.

Он обернулся спокойно, как человек, которому нечего терять, даже жизнь, и увидел в дверях плотного пожилого человека с уверенным и спокойным взглядом. Человек правильно понял вопросительный взгляд и пояснил свое появление в квартире:

— Меня комиссар за тобой прислал. Теперь ты будешь у меня в школе учиться.

— Я согласен! — обрадовался Сарвар.

Не собирая никаких вещей, он вышел вслед за незнакомцем, своим новым учителем жизни и профессии, и, закрыв за собой дверь квартиры, взял только ключ с собой, чтобы он напоминал ему о доме.

Увидев Сарвара в сопровождении незнакомца, соседи быстренько разбежались по домам. Они все решили, что арестовали и Сарвара. Наступило время, когда взрослых сыновей и дочерей арестовывали вместе или вслед за родителями. Стране нужны были миллионы рабов на великие стройки современности.

Сарвара ждала большая черная машина «ЗиМ». Через некоторое время Сарвар обнаружил, что он по-прежнему держит бумажный кулечек с остатками конфет в руке, открыл полностью кулечек и стал есть конфеты одну за другой, не предлагая их незнакомцу и даже не осмысливая, что он в данную минуту делает.

А в голове у Сарвара продолжали биться слова, написанные Соней перед смертью:

«Я знаю, что это сделал ты! Будь ты проклят! Будь ты проклят! Будь ты…»

26

Весна была в самом разгаре и все больше и больше походила на не очень жаркое лето. До выпускных экзаменов оставалось всего ничего.

Игоря продолжали держать в «черном» теле и машиной пользоваться не давали, отчего он почти каждый день опаздывал в школу.

И в это утро Игорь торопился. Арсен встретил его за квартал от школы. Стоял, нетерпеливо оглядываясь, весь дрожа от стремления поделиться переполнявшей его важной вестью. Увидев Игоря, он вспыхнул, встрепенулся, радостно и облегченно вздохнул, бросился к нему.

— Привет! — выпалил он, сверкая роскошными черными очами.

— Привет! Что такой возбужденный? — удивился обычно спокойному Арсену Игорь.

— Представляешь… — замялся Арсен, подыскивая слова.

— Представляю! — с насмешкой передразнил Игорь.

— Я серьезно! — улыбнулся Арсен, успокаиваясь, он никогда не умел обижаться. — Я сегодня утром перепутал время, представляешь? Вернее, вчера вечером.

— Утро вечера мудренее! — опять съязвил сексуально озабоченный Игорь.

— Да нет! — не обратил внимания на язвительность Арсен. — Что ты? Я не утро с вечером перепутал. Часы вечером неправильно поставил, на час раньше, маленькую стрелку не туда перевел.

— Ну и?.. — дернулся нетерпеливо Игорь.

В кои-то веки он вовремя шел в школу, а мог опять опоздать из-за Арсена.

— Проснулся на час раньше! — пояснил обстоятельно Арсен. — Сейчас солнце с утра так греет, что не поймешь сразу: утро или уже день.

— Переходи к главному, а то в школу опоздаем! — заметил резонно Игорь.