Охота на мышку

Казалось бы, надо радоваться, но радоваться у меня не получается. Почему-то терзает плохое предчувствие. То и дело заглядываю в мессенджер, открываю наш диалог, где всё ещё красуются мои интимные фото и его хамское сообщение. В сети Сычев не появлялся уже более суток. И это кажется мне подозрительным. Вдруг с ним что-то случилось?

В конце концов не выдерживаю и набираю ему на сотовый. Как я и думала, телефон Сергея оказывается отключен.

Набираюсь смелости и подхожу к его друзьям после урока. Но они лишь смеются:

– Что, соскучились по своему ухажёру, Татьяна Петровна?

– Я вообще-то ваш классный руководитель и должна быть в курсе причины отсутствия учеников на уроках.

– Ну, мы за ним не следим, – ухмыляется Власов.

– А вы что, даже не созваниваетесь? – удивляюсь я. – Вы же вроде дружите?

– Да у него телефон второй день отключен, – сообщает Андрей Стоянов, которого все называют Дюшей.

– То есть, у вас в школе это нормально – вот так пропасть на пару дней и никому ничего не сообщить?

– Ну, Серый редко перед кем-то отчитывается. Такой уж он человек, – пожимает плечами Андрей с нахальной улыбкой на губах.

– То есть, для него это обычное явление – исчезнуть на два дня и телефон отключить? – не унимаюсь я.

– Да мало ли где он зависает, – насмешливо вставляет Власов.

– И с кем, – многозначительно добавляет Маргарита, вклиниваясь в наш разговор и беззастенчиво обнимая одного из парней за шею.

Отчего-то именно её фраза царапает мне слух сильнее остальных.

– Хорошо… – вздыхаю я. – Я поняла. Значит, мне придётся связаться с его родителями, чтобы выяснить причину отсутствия их сына в школе.

– Татьяна Петровна, ну зачем вам это надо? – вкрадчиво интересуется Стоянов, делая шаг ко мне. Заставляя невольно отстраниться. – Подумаешь, человек пару дней пропустил? Он потом обязательно всё наверстает.

– Работа у меня такая. Я несу ответственность за вас.

– Давайте, мы узнаем, где он, и вам сообщим? Зачем сразу родителям звонить? Лучше ведь жить дружно, правда? Татьяна Петровна?

Мне становится не по себе от таких разговоров. Будто мне угрожают. Да ведь так и есть, этот Стоянов мне почти что открытым текстом сейчас угрожает. Но возмутиться я не смею.

– Хорошо. Передайте ему, чтобы позвонил мне. Если до конца дня он этого не сделает, завтра я буду вынуждена связаться с его родителями.

– А номерок-то ваш можно узнать? Куда он звонить-то будет?

Я краснею вся с ног до головы, осознав, насколько только что прокололась. Но исправить уже ничего нельзя.

– У него есть мой номер, – сдавленно произношу я.

– О-о-о-о… – тянут хором парни.

– Прекратите это, – повышаю я голос, чувствуя, как полыхает лицо. – Не забывайте, что я ваш учитель, в конце концов!

Они все до единого замолкают, но нагло ухмыляются, глядя на меня. А мне хочется провалиться сквозь землю.

– Идите уже на следующий урок!

– До свидания, Татьяна Петровна.

– До свидания.

Класс пустеет. Остаюсь только я и Маргарита. Вопросительно смотрю ей в глаза. Но мою ученицу это ничуть не смущает. Она не торопится озвучивать причину, по которой задержалась. Нахально усаживается напротив меня прямо на парту. Склонив голову набок, разглядывает меня, жуёт жвачку и наматывает вьющийся локон себе на палец.

– Ты что-то хотела, Маргарита? – не выдерживаю я.

– Татьяна Петровна, вы вроде неплохой человек. И я хочу дать вам один совет. По поводу Сыча.

– Какой же?

– Знаете… Серёжа – один из тех парней, которым проще дать, чем объяснить, почему нет. А потом, когда добьется своего, сразу теряет интерес. Так что лучше не подпускайте его близко.

– Спасибо за ценную информацию, Маргарита, – сдержанно отвечаю я, пораженная её словами. – Но ты зря переживаешь. У меня есть жених, и никаких других парней я подпускать к себе не собираюсь. Тем более своих учеников. Это аморально.

Маргарита снисходительно улыбается мне:

– Ну вот и чудненько. Главное, я вас предупредила!

После этого она спрыгивает с парты и кошачьей походкой покидает класс.

12. Волнуешься за меня?

– Серёжа, может, все-таки в больницу сходить? Вдруг у тебя перелом?

– Иди нах*й.

Мать психует, рывком поднимается с моего дивана. Строит из себя оскорбленную невинность. А меня от её внезапно проснувшегося беспокойства тошнит.

Вчера она больше за своего любовника переживала, чем за мои отбитые почки. И сокрушалась, что этот боров больше к ней не придёт. А сегодня протрезвела и опомнилась, что я мог получить серьёзные травмы. Шкура тупая, а не мать.

Надо где-то травмат раздобыть. И пусть тогда сунется ещё хоть один урод сюда, яйца отстрелю. Но на травмат тоже деньги нужны, которых у меня нихрена нет.

Блять, когда уже закончится это нищебродское существование?

Всё тело болит, башка раскалывается, а эта сука ещё и музыку врубила на кухне. Напевает что-то там ходит, весело ей. Ну хули, всё же заебись. Подумаешь, любовник сына чуток поломал. С кем не бывает.