Охота на нечисть

Не стоит.— Я поморщилась, услышав его смешные попытки оправдаться.— Гворий, не говори ничего. Если бы да кабы... Это все пустое. Я же говорю — я не сержусь на тебя. Но избавь меня от своего присутствия.

Глаза Гвория подозрительно заблестели после моих слов. Он торопливо отвернулся и вышел. А я глухо застонала от невыносимой боли, которая сдавила сердце. Тефна, глупая кошка. Когда же ты научишься не доверять первому, кто ласково почешет тебя за ушком? Очень часто после этого может последовать жестокий пинок в бок, когда меньше всего ждешь.

Побыть одной мне так и не удалось в этот вечер. Почти сразу же после ухода Гвория, когда я стояла у окна и задумчиво наблюдала, как огромный полыхающий шар солнца скрывается за кромкой далекого леса, в комнату вернулась Рашилия, вновь растрепанная сверх меры.

—Я вижу, Рикки ты отыскала,— пробурчала я, кинув быстрый взгляд за спину.

Эльфийка довольно улыбнулась, на этот раз ни капли не смутившись от моих слов, и небрежно пригладила волосы.

Церемония вот-вот начнется,— проговорила она.— К алтарю тебя поведет сам Владыка.

С чего вдруг такая честь? — настороженно спросила я.

Шерьян некогда очень сильно выручил его,— пояснила Рашилия.— Владыка решил, что таким образом еще раз отблагодарит его.

Я хотела спросить, какую услугу оказал Шерьян эльфийскому правителю, но не успела даже открыть рта: дверь без предупреждения распахнулась, и в комнату вошел сам Виррейн. Рашилия торопливо согнулась в глубоком поклоне, я же ограничилась вежливым кивком.

Темно здесь.— Эльф, успевший с нашей последней встречи сменить просторную рубаху на вышитый бархатный камзол, небрежно прищелкнул пальцами. Тотчас же под потолком вспыхнуло несколько ярких магических огоньков. Вечерние сумерки, сгустившиеся было в углах комнаты, моментально растаяли.

Все готово для церемонии.— Едва заметная улыбка тронула губы Виррейна, когда он посмотрел на мое насупленное лицо.— Тефна, не кривись. Тебе это не идет.

—Наверное, ты жалеешь, что мы нашли выход из сложившейся ситуации,— холодно проговорила я.

— «Вы» жалеете,— поправил меня Виррейн.— Раз уж твое пребывание в моем государстве затянется, то не будем больше нарушать этикет излишней фамильярностью.

Вот как! — Я возмущенно фыркнула.— Значит, любезное позволение было даровано с расчетом на то, что терпеть мое общество не придется долго?

Тефна,— прошипела Рашилия, дергая меня за рукав,— не забывайся!

Все в порядке.— Владыка одобрительно кивнул девушке и вновь перевел на меня взгляд ледяных синих глаз. Удивительно, как может быть обманчиво первое впечатление. Куда только делись обаяние и искренняя забота. Передо мной теперь стоял настоящий правитель, для которого жизнь обычного смертного — лишь разменная монета в своих играх.

Тефна, ты, быть может, не поверишь, но я рад, что Гворий и Шерьян нашли выход из этой пренеприятнейшей ситуации,— произнес Виррейн, не обращая внимания на мою скептическую ухмылку.— Я должен был убедиться, что для Гвория вопросы власти стоят на первом месте. Любовь — это очень кратковременное чувство, чтобы руководствоваться им в действительно серьезных вопросах. Вообще, любая сильная эмоция делает нас слабее. Сегодня мы любим, завтра ненавидим. Это все пустое. Мне нужны были гарантии, что престол займет тот, кто не станет идти на поводу у своих эмоций. И я их получил.

И вы были готовы убить меня, чтобы убедиться в этом?

Совершенно верно.— Владыка смахнул с черного камзола несуществующую пылинку.— Тем не менее я рад, что до этого не дошло. Ты понравилась мне. И, честное слово, я был бы расстроен, подписывая приказ о твоей казни. Немного.

—Вам самому не противно? Как можно так рассуждать?

Рашилия приглушенно ахнула и прижала к ушам ладони, явно не желая слушать подобных непочтительных речей.

Виррейн шагнул ко мне и вкрадчиво прошептал, глядя прямо в глаза:

—Тефна, невозможно прожить столько, сколько я, и остаться обычным человеком. Все в этом мире мимолетно и кратковременно. Друзья предают, любовь уходит. Даже врагам нельзя верить. Ты думаешь, что была бы счастлива с Гворием? Брось. Он очень напоминает меня в юности. Возможно, первый десяток лет вы бы прожили дружно и мирно. Но потом... Приелись бы друг другу, надоели, наскучили. Тихая ненависть переросла бы в обычное равнодушие. Я знаю — проходил это дважды. В третий раз предпочел сразу же отказаться от любви. Сослал милую девушку, которая слишком глубоко влезла в мою душу, в пограничные с Пустошью земли. Говорят, она стала там одной из лучших воительниц. Первой вызывалась в самые опасные вылазки. Наконец не вернулась из очередной. И знаешь, что я почувствовал, когда узнал об этом? Облегчение. Самое настоящее облегчение, что больше никто не потревожит мой внутренний покой.

И вы такую судьбу прочите своему племяннику? — Я выпрямилась и гневно ткнула пальцем в грудь Владыки.— Стать подобием бездушного камня? Не любить, не верить, не ненавидеть? Это не жизнь, а серое прозябание!