Охота на невесту 2

Джурайя направила руку на куст и из ладони появился бело-голубой узенький лучик, которым она ловко срезала длинные стебли, увенчанные бутонами. На тонком запястье изящной змейкой лежал серебряный браслет, а на указательном пальце матово отблёскивало кольцо похожего плетения. Это было что-то новенькое. Раньше Элька не замечала у подруги пристрастия к украшениям.

– Красивое колечко. Только не на том пальце, – заметила она. – Да и браслетик подходит. Чей подарок, что я пропустила?

– Это артефакты, – ответила Джурайя, игнорируя игривый тон подруги. – Корнелиусу надоело, что я ему сад истребляю, и они с Примом вот это придумали. Браслет стабилизирует импульс, кольцо задаёт направление. Теперь Белым Пламенем можно пользоваться с ювелирной точностью, не задумываясь. Один раз параметры задам и забываю. Вспоминаю, только если режим поменять нужно.

– Здорово… – поскучнев, произнесла Элька. – А я думала подарок неизвестного поклонника…

– Ну их, поклонников. Пошли на задний двор, там Адрис с Алькой опять какую-то машину испытывают. Заодно и поговорим.

Адрис

Девушка танцует под луной. Лицо без выражения кажется застывшей маской. Мягкие движения тонких рук напоминают танец змей перед броском. Вот она поворачивает голову – и видит его, стеклянные глаза мерцают мёртвым блеском, глянцевая кожа кажется фарфоровой. Она приближается.

– Ты пришёл? Я так долго тебя ждала! – слышится шипящий голос. Звон. Странный, тонкий, вибрирующий звон заполняет всё вокруг. Её лицо надвигается. По гладкой коже идут трещины, его охватывает животный ужас – он не хочет, не может видеть, ЧТО скрывалось под красивой, мёртвой маской… Ноги становятся ватными, движения – замедленными… Он силится убежать, но не может даже пошевелиться… Маска взрывается тысячей осколков, а под ней – ужасная, старая образина! Морщинистое, одутловатое лицо покрыто трупными пятнами, оно хохочет, надвигается, безумные водянистые глаза вспыхивают жёлтым пламенем… А-А-А-А-А!!!

Проклятые сны… Сколько можно меня мучать?! Я скоро не выдержу и пойду убивать мерзкую тварь… Адрис передёрнулся, вспоминая ночной кошмар.

– Адрис! Врубай, готово! – крикнул Алька. – Ты чё, уснул?

Адрис легко впрыгнул на платформу странной конструкции и опустил рубильник. Конструкция пришла в движение, рычаги зашевелились, провернулись огромные шестерни, зверь-машина проползла несколько метров, нещадно коптя чёрным дымом, пару раз чихнула и с грохотом остановилась. От резкой остановки Адрис потерял равновесие и кубарем слетел на землю. Альберт, размазывая сажу под носом, разочарованно хмыкнул.

– Надо ходовую часть доработать, – прокомментировал он.

– И ремни для возницы, – добавил Адрис, кряхтя и стряхивая грязь с одежды. – А то все кости переломаю, пока ты свою самоходную машину до ума доведёшь. Привет! Давно не виделись! – это он уже Эльке, обмершей при виде падения любимого.

– Ага. С самого утра. – Элия с трудом приходила в себя. – Мы вот тут с Жулькой мимо шли, решили посмотреть, чем вы занимаетесь.

– И где она?

– Кто?

– Конь в пальто! Подруга твоя, кто ещё!

Элька повернулась назад и… никого не увидела. Зато почувствовала явный запах магии. Корнелиус поднял панику, едва услышав, что Джурайя внезапно пропала. Не тратя времени на бесполезную беготню, он начал с поиска. По всему выходило, что она сейчас в эльфийских землях. Прим подхватил след телепорта, учуянного Элькой и подтвердил подозрения отца – их Тридцать Три Несчастья опять вляпалась в неприятности. И по всему выходило, что без Корбина опять не обойтись…

Джурайя

Лес… Лес и его Эльфы. Только так, а не наоборот. Это я поняла сразу, как только меня очень грамотно втащили в телепорт, и я в одно мгновение оказалась на опушке Леса. Детская обида на эльфов трансформировалась в устойчивую неприязнь, потому что Лес страдал… Я чувствовала его, жила им, понимала его. Лес создал эльфов, наделил их разумом, дал знания, магию, силу… А они – они стали идеальными потребителями. Они воспринимали Лес как само собой разумеющееся. Они брали – и ничего не давали взамен. Их леса были священными, неприкосновенными. Они убивали всякого, посягнувшего на их границы… И оставляли смердящие трупы гнить на корнях этих мудрых, древних существ. То, что Лес разумен, я поняла сразу, едва войдя в него. Он говорил со мной, и в его шёпоте было столько боли… Его дети, эльфы, вырождались только благодаря своей глупости и высокомерности. Они объявили себя высшими, мудрейшими и справедливейшими. Их души были полны снобизма. На другие чувства места не осталось. Им достало наглости презирать Лес за его молчание и всепрощение. Оракулы эльфов всё чаще лгали или говорили полунамёками, потому что Лес отказывался говорить со своими наглыми, зажравшимися отпрысками. Семейные ценности были утрачены ими много столетий назад, когда эльфы решили, что они слишком умны и самостоятельны, чтобы ограничивать себя в удовольствиях. И вот теперь, когда под своды ветвей ступила отвергнутая дочь эльфийского народа, Лес обращался к ней, как к последней надежде… Юной, ещё не очерствевшей душой, способной хотя бы понять его…