Охота на нежить

— Спасибо, Михей! Мы подумаем, — кивнул Мыш.

Божен, вытирая потный лоб, подошёл к Сытину.

— Всё, я закончил. Какая-никакая, но божья защита. Должно помочь. Хорошо бы ещё намоленный крест посреди поляны поставить для надёжности.

— Потапыч тебе этот крест знаешь, куда засунет? Во-во! Не вытащишь потом. Перекладина застрянет.

Покойного Егорку и труп мары погрузили на телегу. Туда же положили старый валенок, который Потапыч отдал мышиному семейству под переезд.

Глашка наотрез отказалась садиться в телегу.

— Не хватало ещё с покойниками трястись! — сердито сказала она. — Верхом поеду.

— В сарафане? — удивлённо поднял брови Михей.

— А что? — задорно ответила Глашка. — Немой, у тебя запасные штаны есть?

Охренеть!

Я достал из мешка запасные штаны. Глашка зашла за телегу, натянула их. Сарафан заправила внутрь, а штанины закатала до колен.

— Ну, как?

У князя Всеволода даже челюсть отвисла.

— Дайте Глафире Фёдоровне коня! — живо распорядился он.

Это, бля, откуда он Глашкино отчество вызнал? Проныра, а не князь!

Дружинники запрыгнули в сёдла. Я тоже взгромоздился на коня.

— Погоди, Немой! — остановил меня Сытин. — Дай Чупаву своё зеркальце. Пусть на связи будет — мало ли что!

Я вытащил из-за пазухи зеркальце и протянул Чупаву.

— Давай, кузнец! Увидимся!

* * *

— Значит, смотри, Немой! — рассуждал князь Всеволод, покачиваясь в седле. — Первым делом представим тебя боярам. Как вернёмся в Старгород — соберу думу. Ну, и своих бояр тебе надо завести. Будет, с кем посоветоваться, в случае чего. Да и выпить с ними можно. Кого думаешь взять? Только Сытина у меня не переманивай — всё равно не отдам!

Я ухмыльнулся. Это мы ещё поглядим!

Княжич молчал, думая о чём-то своём.

Мы втроём ехали впереди дружины. Остальные немного приотстали, чтобы не мешать разговору. Где-то совсем позади скрипела телега.

— Потом надо тебе строить терем, — продолжал князь. — Есть у меня участочек в Старгороде — залюбуешься! Берег реки, от центра десять минут. Участок ровный, земля — чистый песчаник! Хотел себе дачу там построить. Но тебе уступлю.

— Спасибо, княже! — улыбнулся я.

— Глафире Фёдоровне там понравится! — рассуждал князь. — Свой пляж сделаешь для купания. Свой пирс с кораблями, опять же. Хочешь — торговлей занимайся, хочешь — в походы ходи. Или ты свой город строить будешь? Тоже хорошее место могу подсказать.

За поворотом поперёк дороги лежала громадная ель. Нижние ветки белели на свежих изломах, верхние топорщились в небо. Толстый ствол прятался далеко в высокой траве.

— С чего это её повалило? — удивился князь. — Вроде, и ветра сильного не было.

Он привстал на стременах, поворачиваясь к дружине.

— Ребята, ну-ка — уберите дерево с дороги!

Краем глаза я заметил движение в кроне высокой сосны, которая росла метрах в сорока от дороги.

Я, не раздумывая, сильно толкнул князя в плечо. Князь повалился на землю.

В воздухе тонко свистнуло. Стрела глубоко вошла в шею княжеского коня. Рыжий заржал от боли, колотя в воздухе копытами.

Вторая стрела просвистела у меня над ухом. А третья ударила в плечо княжича и выбила его из седла.

Позади сухо щёлкнула тетива. Тяжёлое тело повалилось вниз, ломая сосновые ветки, и шлёпнулось на землю.

Дружинники соскочили с коней, выцеливая врагов в лесной чаще. Но выстрелов больше не было.

Князь Всеволод вскочил на ноги и бросился к сыну.

— Мишка!

* * *

Я обернулся и встретился взглядом с Джанибеком. Он уже наложил на тетиву новую стрелу.

Сытин подскакал к нам, спрыгнул с коня и склонился над княжичем.

— Жив! Мякоть пробило! Терпи, княжич!

Одним движением Сытин обломил хвостовик стрелы с оперением. И выдернул обломок с наконечником из раны.

Княжич застонал, глаза его закатились.

Сытин выпрямился и замахал рукой:

— Телегу сюда!

И тут же скомандовал дружинникам:

— Рубите ёлку, освобождайте дорогу! Прошка! Перевяжи княжича! Немой, Джанибек, Михей — за мной!

И побежал к дереву, откуда стреляли.

Мягко ступая по длинному белому мху, мы подошли к сосне. Поперёк ствола были приколочены короткие обрубки сучьев. Лестница, что ли?

Я задрал голову и увидел высоко в ветках помост из жердей.

— Вот там он и сидел! — показал Джанибек.

Сам стрелок валялся на спине в густой поросли лесной малины. Наголо бритая голова, худое лицо, крючковатый ястребиный нос и совершенно седая борода. Костлявые руки с сильными ладонями далеко торчали из широких рукавов рубахи. На рубахе проступали красные пятна от раздавленных ягод.

Бля, да ему лет семьдесят, не меньше! А он по соснам лазает и в людей шмаляет!

Стрела Джанибека попала старику прямо в переносицу, как раз между густых седых бровей.

— А ведь я его, кажись, знаю, — сказал Сытин, наклонившись над стариком.

— Это Аксюта, бывший княжеский конюх, — подтвердил Джанибек, улыбаясь уголком рта.

Видать, был доволен хорошим выстрелом.

— Лет десять назад он со службы ушёл и открыл лавку на городском рынке, — кивнул Михей. — Торговал упряжью.

— Зачем бывшему княжескому конюху нападать на княжескую дружину? — выпрямившись, спросил Сытин. — Да ещё и в одиночку.

Мы дружно пожали плечами.