Охота на Нострадамуса

Оставалось непонятным, каким образом горстке поначалу не ахти как вооруженных (впоследствии этот факт многие служаки закона вспоминали чуть ли не с ностальгией) налетчиков на двух колымагах удалось с такой филигранной точностью расставить засаду и без видимых усилий ухлопать почти всю вооруженную до зубов охрану (в живых, по необъяснимой причине, оставили только парнишку-водителя, из которого потом все и вытянули по кусочкам газетчики), вылизать инкассатор до последнего цента и дать стрекача, играючи уйти от погони, буквально растворившись на улицах. Далее, они всегда разделялись, чем окончательно сбивали с толку бросавшуюся следом полицию. Постоянного логова у них тоже, по всей видимости, не имелось, так как прикормыши из шушеры помельче так и не смогли выследить хоть что-то определенное.

Создавалось впечатление, что неведомые налетчики каждый раз досконально предвидели ситуацию. Знали все до мелочей, вплоть до количества патронов для ружья сопровождающего. Еще через пару обагренных кровавыми буднями месяцев впечатление переросло в уверенность. А еще через полгода народ потихоньку начинал смиряться. В Чикаго негласно обосновывался новый подпольный закон, за которым стояли такие силы, дорогу которым лучше было не переходить. С одной стороны, властям это было на руку – мелкие группировки и кланы охотно вливались в организацию более могущественного конкурента, а тот, кто все-таки решил оскалиться, получал и билет на кладбище, и диагноз «отравление свинцом». А с другой – в скором времени этот закон грозил перерасти во вполне осязаемое беззаконие. Власть имущие тихо бесились, трясясь над миллионами на своих такими стараниями купленных пьедесталах, пока полицейские разводили руками. Что тут поделаешь? На стороне Заговоренного словно лихачил сам Сатана, нашептывая на ухо.

Тогда еще никто понятия не имел, что нападение на броневик повлечет за собой череду организованного финансового терроризма, а полицейские не слишком обеспокоенно чесали зады, даже не подозревая, что ближайшие несколько лет станут для законников этой части Америки самым черным периодом за всю историю чикагской полиции. Некоторые кварталы Чикаго за короткое время становились благодатными площадками для процветания «теории разбитых окон», прямо на глазах превращаясь в зловещие, обезлюдевшие районы-клоаки, украшенные, подобно черным меткам, расползающимися во все стороны пятнами граффити. Многие бежали из своих квартир и домов, а кто-то вообще давал деру из города. Поначалу служаки крепились, обнадеживающе похлопывая друг друга по плечу – мол, прорвемся! Где наша не пропадала. Но потом (и, кстати, довольно быстро) улыбки обвисли, зарплаты урезали, а от начальства все чаще сыпались пинки, требования конкретных результатов. Все понимали – что-то делать надо, но строить из себя героя и первым бросаться под пули никто не хотел.

Время шло, а «подвиги» Заговоренных с каждым разом только набирали обороты, все чаще пятнающиеся кровавыми брызгами от жестоких стычек, в которых в основном гибли лишь полицейские. Пополз слушок о неком новом авторитете, стремящемся запустить лапы не только под город, но еще и в казну, в то время как таблоиды с завидной регулярностью все чаще начинали пестреть броскими заголовками о «лихих деньках», «Депрессии» и «золотых временах Капоне».

А потом во всей полицейской службе Чикаго и даже кое-где в высших кругах начались поголовные чистки и увольнения. Искали крота. Или целую команду стукачей, сливающих информацию шестеркам Заговоренного. Другого объяснения фантастическому предвидению шайки просто быть не могло. Удача? Возможно, раз, два. Но не на протяжении последних семи-восьми лет. Неуловимым головорезам не просто фартило, а невероятно, сказочно, фантастически везло.

Но что на самом деле они хотели? Какие цели преследовали – ведь почти за долгие восемь лет ничего, кроме грабежей и нескольких подпольно профинансированных сделок в пользу городской недвижимости, никаких делишек за Заговоренными больше не числилось. Кто он? Неторопливый, расчетливый бандит или очередной выскочка, желающий напустить пыли в глаза респектабельностью и богатствами, нажитыми на коррупции и крови?

* * *