Охота на нового Ореста. Неизданные материалы о жизни и творчестве О. А. Кипренского в Италии (1816–1822 и 1828–1836)

Одоардо защищался, утверждая, что он ни в чем не упрекал Маргериту в ту ночь, когда случилось несчастье, но в двух предшествующих случаях, когда женщина являлась к нему, он говорил ей о своем страхе быть уволенным. И, в частности, он отрицал, что его хозяин угрожал Маргерите; он только приказал слуге сообщить о ее поведении районному префекту в том случае, если она будет настойчива в своих попытках возобновить отношения, но при этом не ставить в известность ее мужа, который мог бы с ней плохо обойтись.

Следующий вопрос возник в связи с возможными отношениями Маргериты и Кипренского:

Прежде чем я стал спать с помянутой Маргеритой, она имела таковую же связь с моим хозяином, и трижды видел я ее приходящей к нему домой: он употреблял ее как натурщицу и для утех[179], но прежде чем я с нею стал спать, прошло уже пятнадцать дней с тех пор, как хозяин перестал с нею встречаться, или же она более не приходила к нему в дом; мне неведомо, ходил ли он к ней, и вот что я могу истинно утверждать: пожаловавшись Маргерите на болезнь, коей она меня заразила, и желая знать, от кого она ее поимела, я услыхал от нее, что она заразилась сею болезнью от хозяина, коему я о том сообщил, а он велел мне привести в дом сию женщину, дабы это опровергнуть. Я сказал о том Маргерите, но она не желала прийти, поелику не он заразил ее, и конечно это произошло от кого-то другого, и случилось это за три месяца до того, как помянутая Маргерита претерпела сие несчастье быть мною отвергнутою.

В ответ на следующий заданный вопрос Одоардо описал расположенную на чердаке комнату, в которой он спал:

<…> как с этой стороны, где спал я, так и из другой двери, ведущей в квартиру внизу, можно пройти на тот чердак, и обе двери, кои из покоев ведут в него, обыкновенно бывают открыты, и нельзя к ним приблизиться иначе как пройдя из покоев, в коих обитает мой хозяин.

Наконец, Одоардо подтвердил, что в ночь происшествия в доме находились только он и Кипренский.

Теперь перейдем к показаниям Джованни Мазуччи, который 26 апреля 1818 года сообщил, что он проживает по Виа ди Сант-Исидоро, в доме № 18, арендованном за четыре года до этого у книготорговца Филиппо Барбиеллини. В семь часов ночи рокового происшествия его разбудил его жилец Кипренский, сообщивший ему о несчастье. Услышав о пожаре, он был испуган, поскольку знал, что