Охота на оборотня

Я со вздохом качнулась вбок, чтобы нащупать в ворохе сброшенной на пол одежды пластиковый конвертик, подцепила боксеры, чтобы стянуть их с упругих ягодиц, и замерла, уставившись на черное, будто вытатуированное солнце, красовавшееся на самом копчике.

— Что? — спросил Денис. Я сглотнула.

— Ничего, — я качнула головой и отодвинулась назад. Мне нужно было время — время, чтобы осознать.

— Денис, тебе лучше пойти к себе.

— Что? — он в недоумении сел и наградил меня мрачным взглядом.

— Видишь ли, у меня сегодня такой день… Я просто не могу.

— Могла два часа назад!

— Узнала, когда ходила в душ, — развела руками я.

Денис зарычал, но, не произнеся ни слова, принялся собирать разбросанные по полу шмотки и натягивать на себя. Мрачный его взгляд то и дело падал на меня.

Я молча наблюдала, как он одевается и идет к двери.

— Денис, прости, — когда он уже стоял на лестничной клетке, мне вдруг стало неловко за все, но Денис не обернулся, и меня саму тоже захлестнула злость.

Я захлопнула дверь и заперла на все замки.

Затем сползла по стенке на пол и долго сидела так, пытаясь разобраться, что происходит со мной и чего мне ждать теперь.

Глава 8 — 2

Это все замечательно, когда читаешь в книжках — истинная пара, мужчина на всю жизнь и все дела.

Но кто из вас готов связать свою жизнь с одним мужчиной навсегда только потому, что у него на попе такой же знак, как у вас?

Я, если честно, вообще никогда не видела себя женой и не думала, что буду жить с одним мужчиной ну… скажем… десять лет? Что уж говорить про всю жизнь.

Отношения с Ромкой длились три года, и за эти три года, полных непонимания, ссор и обид, я успела более чем хорошо понять, что отношения вообще не для меня.

Я не хотела повторения. Я не хотела рисковать. Я, в конце концов, вообще не хотела впускать этого непонятного мне человека в свою жизнь настолько, чтобы он мог прижиться в ней и уже никуда не уйти.

Да, Денис мне нравился… И мне хотелось больше, чем одну ночь. Мне хотелось быть с ним еще и еще… ну, скажем, два месяца. И желательно в разных квартирах, потому что если устроит в моей, то срач, который сейчас в его, перенесется ко мне — и я просто выкину его из окна.

В моей жизни, в конце концов, вообще все хорошо’ Было, пока я не встретила его…

А если вспомнить про его странную профессию, не менее странные знания и про то, что он ничего не хочет рассказывать мне о себе…

Я вздохнула и, поднявшись на ноги, поплелась на кухню делать чай. Однако мысли о Денисе и о таинственном знаке, связавшем нас, не покидали меня.

Что, если попытаться с ним поговорить?

Ну да, ну да… Кажется, только этим я занималась сегодня весь вечер. И не сказать, чтобы мне много удалось узнать.

Мысли о том, чтобы обратиться к Руслану, я теперь уже решительно отмела. Никакого отношения к моим внутренним семейным делам он не имел. Разве что спросить у него, правда ли существуют эти метки… Но он только посмеется надо мной, а я-то их видела сама.

Так и не доделав чай, я плеснула в пустую чашку холодной воды и залпом выпила до дна. А потом прошествовала в комнату, чтобы раздеться и опуститься в одиночестве на диван, где только что лежал Денис. Сон не шел. Мне все время чудилось, что он по-прежнему здесь. Но идти мириться я не хотела и не могла.

Глава 8 — 3

Мне снилось в ту ночь, как плясало пламя костра. Девичьи юбки плескались на ветру. Руки же девушек были сцеплены вместе — они вели хоровод.

Я одна стояла в тени. Никогда не любила такого веселья — и веселье обходило меня стороной.

Не могу определить, сколько мне было лет, но я чувствовала себя молодой. Стояла, разглядывая браслеты под своими белыми рукавами. Тяжелые подвески свисали на мои виски, не давая шевельнуть головой.

Я была одна — и оттого, что даже здесь, во сне, я остаюсь такой же одинокой, как наяву, сердце сжимала тоска.

Арфы и барабаны наполняли звоном теплый летний воздух. Ароматы трав, сгоравших в костре, пьянили не хуже вина.

Чарка с медом переходила из рук в руки, но никто не думал передавать ее мне.

Пляски подходили к концу, и откуда-то из людской толпы донесся печальный напев, резанувший по сердцу не хуже ножа.

Песенник вел сказ о мире за стенами наших городов — о мире, полном людей, куда не ступала волчья нога. Я знала, что все его слова ложь — люди не несут зла для нас. Люди живут среди нас. Я никогда не боялась людей и не верила, что те пойдут однажды на наш народ войной.

Но песня полнилась грустью, и грусть эта вторила моей собственной тоске.

— Почему ты одна? — голос прозвучал так близко, что я вздрогнула и отпрянула прочь.

У мужчины, выросшего из ниоткуда передо мной, были серые глаза. Спокойные, как осеннее небо. Слабо мерцавшие в свете костра серебром.

— Я не люблю, когда чужие руки касаются меня.

— Врешь, — мужчина поймал мою ладонь и поднес к лицу, касаясь губами.

Я вздрогнула. Поцелуй обжигал. И сам мужчина вызывал странное чувство родства, как будто я была предназначена для него, а он — для меня.

— Ты ждешь меня, — в унисон моим мыслям произнес он. И я, сама того не ожидая, выдохнула:

— Да…