Охота на оборотня

– Знаешь, парные сабли как-то не идут – мало, кто ими хорошо владеет, вот кинжалы – да. – Гном хохотнул. – А твои – подделка, фальшивка для… престижу.

– Жаль, – вздохнул эльф и пошёл выбирать себе оружие.

Тяжеленные двуручные фламберги почти в сажень длиной с извивающимися стальными языками Вилль отмёл сразу. Сабли и шпаги, в основном, были женскими. В последнее время барышни-аристократки балам и флирту предпочитали фехтование и верховую охоту непременно в мужском седле. Эльф засмотрелся на кинжалы, и его взгляд случайно упал на полку с посудой. Гном чем-то звенел за его спиной, но юноша не обращал внимания. Словно зачарованный, взял за тонкую ножку золотой кубок, похожий на распустившуюся лилию. Алмазы-росинки блестели на лепестках, как настоящие, а на двух листах россыпью, хаотичной лишь на первый взгляд, перемигивались изумруды. Яркие-яркие…

«Не верю!» – понял капитан.

– Давно догадался, сынок?

Вилль обернулся и медленно поставил кубок обратно на полку. Гном стоял, нахохлившись, и сжимал в обеих руках по кинжалу. Стальные глаза кузнеца смотрели из-под рыжих бровей очень недобро.

– Только сейчас. Тебе Хрустальные стекло красят, верно? – осведомился эльф, и Сидор резко швырнул оба кинжала остриём вперёд. Вилль слегка отклонился, перехватывая клинки за рукояти. Хороши, нечего сказать! Будь на месте капитана человек, лезвия пробили бы его грудь насквозь.

– По руке пришлись! Для настоящих ценителей! – довольно кивнул гном. – Давай так. Я тебе кинжалы дарю, а ты про стекляшки молчишь. Идёт?

– Не идёт! Я тебя покрывать буду, а ты… ты… Ты от налогов уклоняешься!

Сид внезапно расхохотался, и подделки на полках ответили ему противным дребезжащим хихиканьем. Вилль совсем растерялся и обиделся. Дожили! Кузнецы мзду предлагают! А ведь он считал Сидора если не приятелем, то уж добрым знакомым точно.

– Ну, будет, будет дуться! – отсмеявшись, примирительно сказал гном и погладил рыжую бороду. Прищурил один глаз, затем другой. – Коли жала нравятся, забирай. А меня… Ну, посади, что ли?

– Не буду я тебя сажать, Сидор. Сам знаешь. И кинжалы забирай, как-нибудь обойдусь! – Вилль сердито положил клинки на полку. Ах, как жаль расставаться! Узкие, длиной в локоть, лезвия так и просились на охоту. По-гномьи прочные, способные пропороть грудину, как вышивальная игла мягкий скадарский шёлк. Головки чёрных черенов украшены изумрудами, настоящими, не фальшивыми. Жаль…

Кузнец сердито хлопнул кулаком по стене:

– Геморрой тебе на праздник! Бери, кому говорю! Дурак старый, с мальчишкой шутить удумал… Нечего дрянь всякую на поясе таскать! А не возьмёшь, сам пойду и арестуюсь! Сам себе кандалы скую, к Анператору поеду и на лесоповал напрошусь! Эх, прощай, жизнь-рутина да жена Сатина!

– Не надо, Сид! – в который раз за вечер вздохнул капитан. Он ни на пятинку не поверил раскаянью старого плута, но жала и впрямь были, ой, как нужны. – Ты ведь на ярмарке цену не заламываешь, знаю, да и мастерство не подделаешь. А столичные барышники… Ну их к бесям собачьим! Только ещё одно…

– Серебро вбить, знаю! – с готовностью кивнул гном.

– Да, и уголь… Уголёк дай?

Они вернулись в кузню, и гном выбрал из груды возле жаровни самый жирный уголёк. Вилль, опустившись на колени и прикусив от усердия губу, что-то принялся черкать прямо на столе, сдвинув в сторону щипцы и молоток.

– Руны? Хорошо… А это крыса или осёл?

– Гм… волк, – смутился Вилль. – Выбить сможешь? Так надо, поверь.

– А то! Тебе к какому сроку? – деловито осведомился Сидор.

– Можно завтра, а лучше сейчас, – привычно вздохнул Вилль.

– Значит, завтра. Только ты мне сабли-то свои оставь – я их на стену для, – гном хохотнул, – для красоты повешу! Вроде обмена получится.

– Это такой же обмен, как менять кольца на бутылки! – развеселился Страж. – А вы «изумруды» чем красите, железом? А алмазы?

– Тут вот какое дело, сынок. Блеск, он ведь от огранки зависит, – самодовольно поглаживая бороду, усмехнулся гном. – Мастерство не подделаешь! И не пропьёшь…

Жара в кузне стояла просто невыносимая, и на улице от взопревшего капитана повалил пар. Гномы к пеклу привычные, а вот Виллю даже влажное северингское лето казалось сущей пыткой. Или испытанием на выносливость – эльф расценивал шутки Саттары именно так.

Кузнец прав, мастерство – оно в крови. Редкий случай, когда сын вора становится лекарем или гончаром. Истинная сущность проявит себя всё равно. В роду Винтерфелл были только воины. Все, и мужчины, и женщины. Эльф несколько обленился в провинциальной глуши и почти забросил тренировки. Партнёра, равного по силе, в Северинге не сыскать, а ожесточённо сражаться с соснами глупо. Теперь предстоит вспомнить всё, чему его успел научить отец к десяти годам. Не стоит, право, думать, что это – слишком мало! Для этого надо знать Дариэля Винтерфелла.

– Арвиэль!