Охота на охотника

– Так ведь Марина Леонидовна – ее единственная наследница! Другой-то родни нет, Калерия Стефановна сама говорила, что ее младшая сестрица родила незнамо от кого чтоб было кому в старости стакан воды подать, а сама померла до пятидесяти не дожив, и стакан воды не понадобился. По-моему, Калерия Стефановна сестру свою не жаловала. Но Марина Леонидовна ее, выходит, единственная родня. И теперь, значит, она будет хозяйкой! Она-то про это еще не знает, скорее всего, про долю в клубе то есть, но мне-то сейчас каково, поймите!

Арина понимающе покачала головой. Объяснение было хорошим. Да что там, отличное просто объяснение. Никто не хочет ссориться со своим хлебом с маслом. И если таинственная Марина Леонидовна теперь твоя, Ренат Ильич, хозяйка, твое беспокойство очень даже понятно. Непонятно другое: почему, «выдав» свою новую хозяйку, ты не расслабился? Может, ты вовсе не из-за нее нервничаешь? Но чего-то ты опасаешься, друг ситный. Руки не дрожат, веки не дергаются, но намечающаяся меж сивых волосиков лысинка поблескивать начала – с чего это ты, господин хороший, потеть вздумал?

Погоди, Арина… Лысинка? Меж сивых волосиков?

Черт! Черт, черт, черт! Ярослава же сказала, что один из блондинистых волосков – тот, что покороче – мужской! Ай-яй-яй, возмутился ехидный внутренний голос! Как же ты ухитрилась про это в прошлый раз не спросить? Какой из него, видите ли, убийца! Стиль преступления, понимаешь, слишком демонстративный. Стиль стилем, а ведь этот господин и диск с записью наблюдения из того коридора мог запросто свистнуть. Типа: теперь никто не докажет, что я к погибшему подходил. Пальчики-то вообще ничего не доказывают, мало ли за каким чертом управляющий заглядывает в подведомственные помещения – порядок проверяет. То есть нахождение в кабинете его отпечатков вполне закономерно. А волосок – на рубашке покойного. Улика тоже не сказать чтоб очень веская, но все же свидетельствует о каком-никаком близком контакте. Нет, обниматься не обязательно, но стоять, чтоб свой волос на соседа уронить, надо вплотную. И явно в тот самый день – уж наверняка стриптизер костюмы свои в порядке содержал и рубашки ежедневно менял.

– Ренат Ильич, я в прошлый раз один вопрос забыла вам задать, – она сладко улыбнулась. – А вы сами в тот день с Филиппом разговаривали?

Он опять надолго замолчал. Глядел куда-то в угол, перекладывал бессмысленно что-то на столе, вздыхал. Потом махнул рукой:

– А! Донесли все-таки? Ну разговаривал… Как раз перед тем когда… В коридоре я его поймал. Он уже в костюме был, как раз шел в кабинет – не в мой, а в, ну вы понимаете, – проверить, все ли в порядке. А я за ним.

– И? – поторопила Арина.

– Поругались мы, – сердито буркнул Ренат Ильич. – Я на него наорал, он на меня. Но я его не убивал! Чем хотите клянусь!

Как ни странно, Арина готова была ему верить. Волосок свидетельствует всего лишь о более-менее близком контакте – может, они друг друга за грудки хватали. Но убийство? Какой смысл? Какая разница: терять свое сокровище в результате его, сокровища, увольнения или – в результате его смерти? Со злости, в аффекте? По тому же самому принципу – так не доставайся же ты никому? Возможно, но еще менее вероятно. Дядька этот, конечно, скользкий тип – что неудивительно на такой работе, но вполне здравомыслящий: проблем убийство «звезды» создает больше, чем решает. И, главное, не подпустил бы его Филипп к себе так расслабленно, тем паче – в пылу ссоры.

– Ладно, ладно, не клянитесь, – остановила она клятвенные заверения. – Вы сказали «донесли». Вообще-то можете гипотетического предателя у себя в коллективе не искать, никто на вас не настучал, информация о вашем с погибшим… гм… контакте получена не из свидетельских показаний. Но ваша реплика, безусловно, любопытна. Получается, многие слышали, как вы ссорились?

Управляющий вдруг успокоился, сообщив почти деловито:

– Без понятия. Там, в приват-зоне, звукоизоляция, понятное дело, на высшем уровне, но дверь могла и приоткрытой остаться. Я не помню. Или не заметил. Дело-то обычное. Ну то есть когда мы ссорились. Так что если кто-то в коридоре был, вполне мог слышать. Я не знаю.

– И кто мог быть в этом коридоре? – уже не вкрадчиво, а вполне деловито осведомилась Арина.

– Да откуда ж мне знать? – всплеснул руками Ренат Ильич. – Лишнего там, конечно, не шастают, но зайти вполне можно, дверей с кодовыми замками нету. Танцовщицы вряд ли, гримерки с другой стороны, а вот с кухни вполне мог кто-то заглянуть. Ну или официантки. Хотя, говорят, из зала вроде никто не отлучался, но кто их знает, вы сами выясняйте.