Охота на орлов

– Слушайте меня! Я много лет служил в Восемнадцатом. Я вижу, как вы киваете. Вы знали людей, служивших со мной. – Тулл увидел в толпе несколько знакомых лиц. – Как вам известно, Восемнадцатый был одним из легионов, уничтоженных вонючей крысой Арминием. Мне повезло – я выбрался из ловушки. Я и пятнадцать моих парней. – Застарелая вина шевельнулась в душе Тулла: он мог бы спасти больше, мог бы каким-то образом не допустить потери орла.

– Ты – центурион Тулл? – подал голос Угрюмый. – Да, это ты.

По толпе прошелестел вздох, удививший Тулла. «Они меня знают», – подумал он.

– Люди говорят, что ты спас больше солдат, чем кто-либо другой, – сказал Угрюмый; его сердитый тон сменился уважительным.

– Это правда! – неожиданно закричал Пизон. – Центурион Тулл спас нас, когда никто не мог этого сделать.

Угрюмый посмотрел вверх, на Пизона, потом снова перевел взгляд на Тулла.

– Этот командир имеет право на несколько слов, – заявил он. – Что скажете, братья?

– Да, – закричали несколько голосов.

Тулл бросил взгляд на Цецину, немного смущенный тем, что оказался в центре внимания вместо командующего, но тот сделал ему знак говорить. Центурион облизал пересохшие губы. От его слов зависела жизнь каждого из них. Найдет нужные слова – и несчастные легионеры вернутся в лагерь. Скажет не то – и они с Цециной погибнут под ногами солдат, которые, как море, хлынут в ночную тьму, а утром все четыре легиона будут уничтожены.

«Скажи им правду, – велел он себе. – Скажи все, как есть».

– Позор потери орла Восемнадцатого легиона мучает меня каждый день. Орел снится мне по ночам. Я вижу его всякий раз, когда поднимаю глаза на эту величавую птицу и на другие, принадлежащие легионам этого лагеря.

– А где наш орел? – послышался голос. – Где орел Двадцатого?

Над толпой поднялся крик.

– А Двадцать первого?.. Где орел Первого?..

Тулл указал рукой:

– Один – у восточных ворот, другой – у южных. Их отнесли туда для того же, для чего мы доставили эту птицу сюда, – разбудить вашу гордость. Остальные штандарты остались в штаб-квартире.

Угрюмый выглядел довольным. Легионеры кивали. Некоторые даже улыбались.

Тулл положил ладонь на грудь.

– Уйдете из этого лагеря, братья, – и, говорю я вам, погибнете. Арминий там, снаружи, и с ним тысячи воинов. Он ждет, когда вы выйдете и будете бродить по колено в грязи. Оставите лагерь – и вы обречены. Ваши орлы достанутся врагу, и вы навечно покроете себя позором. Вы этого хотите?

– Нет!!!

– Хотите, чтобы ваши кости гнили в болоте? Чтобы ваши головы были приколочены гвоздями к стволам деревьев?

– Нет!!! – ревели легионеры в ответ.

– Тогда возвращайтесь на свои места. Отдохните, сколько успеете. Утром Цецина поведет нас за стены, к победе.

– А что насчет врагов в лагере? – спросил Угрюмый.

– Прислушайтесь, – предложил Тулл. – И скажите мне, если услышите звуки боя. – «Боги, сделайте так, чтобы все утихло», – молился он, пока толпа молчала, ловя каждый звук. Сердце стукнуло дюжину раз; вдали слышались крики, но в них не звучало страха или тревоги. Ни единого звука сражения – ни удара мечом по щиту, ни криков умирающих от острого железа.

Угрюмый долго и тяжело смотрел на Тулла, потом кивнул:

– Должно быть, это все-таки была лошадь… Проклятье, братья, нас одурачила какая-то драная кобыла!

Легионеры смущенно засмеялись, потом хохот накрыл толпу, и напряжение начало спадать. Угрюмый повернулся и пошел сквозь толпу.

– Назад, по местам, братья! – кричал он. – Завтра будет длинный день.

Он продолжал выкрикивать эти слова, проталкиваясь между легионерами. Несколько мгновений ничего не происходило. Сердце стучало в груди Тулла как молот: сумел ли он убедить достаточное число солдат?

Центурион развернул штандарт, чтобы огонь факелов отражался от величественной золотой птицы. Такой же орел украшал утраченный штандарт Восемнадцатого; птица была изображена с выпяченной вперед грудью, крылья, поднятые за спиной, окружал позолоченный венок. Полураскрытый клюв и взгляд пронзительных глаз вызывали потрясающее чувство гордости и силы. Воплощение славы и гордости легиона, орел требовал – и ожидал – уважения.

С сотен губ слетел почтительный вздох, и легионеры начали понемногу расходиться. Большинство старались не встречаться взглядами с Туллом и Цециной.

Прошло довольно много времени, прежде чем центурион с командующим остались перед воротами одни; над входом все так же стояли люди Тулла с факелами. Только земляная площадка, утрамбованная тысячами подкованных сандалий, свидетельствовала о том, что недавно здесь стояла огромная толпа.

– Хорошая работа, – сказал Цецина. По бледному лицу было видно, что напряжение отпускает его.

– Спасибо, господин. – Тулл исподволь рассматривал правителя. Одну беду предотвратили, другая в виде поджидающих орд Арминия была неизбежна. Сейчас руководство Цецины было необходимо легионам как никогда. – Есть какие-нибудь мысли о наших дальнейших действиях, господин?

К Цецине вернулось самообладание, и он недобро усмехнулся.