Охота на отражение

С Астахова мигом слетела вся его вальяжная уверенность. Информация действительно была шокирующей.

— Кто?

— Не знаю. Мой источник информации тоже не знает ничего, кроме факта существования этого «крота».

— С ума сойти! До встречи — десять дней! Как нам поступить? Арестовать всех, выпотрошить как следует, а потом отпустить всех невиновных с извинениями?

— Может, есть возможность под благовидным предлогом отложить встречу? — предложил Макаренко.

— Спятил! Президент отправит нас подальше! То есть сначала он просто изменит место проведения встречи, а потом уволит нас к чертям. Мы фактически распишемся в собственной беспомощности, если так сделаем. Нет, давай-ка не будем торопиться с докладом президенту. У нас пока еще есть время разобраться в ситуации.

— Но докладывать-то все равно придется?

— Вот и доложим в службу охраны. Причем доложим не в таких тонах, что, мол, «господин президент, переносите встречу, а то на даче у вас террорист», а по-нормальному: дескать, «обнаружена деятельность внедренного агента противника, начинаем оперативные мероприятия».

— Ну, пожалуй, так, — согласился Макаренко.

— А вот наших друзей в техникуме пока не трогаем. Выставим наблюдение у общежития и в нем самом. И уже когда разъяснится положение дел с этим «кротом», мы их прихлопнем.

— Тоже правильно. Я немедленно вызываю начальника службы наблюдения.

Но сделать это Макаренко не успел. Его служебный телефон зазвонил.

— Это из дежурной части. Что такое? — озабоченно спросил генерал, подняв трубку. Выслушал все, что ему говорили. Повернулся к Астахову:

— На моего следователя напали у него дома. Кажется, это тоже «анчары». Он как раз занимался серией убийств. в общем, это я тебе потом расскажу.

Макаренко спросил у дежурного, где сейчас Ревякин. Положив трубку на рычаг, сказал:

— Едем в пятую клиническую больницу. Сергея отвезли туда, надо с ним поговорить.

Они сели в автомобили, и два черных «вольво» рванулись сквозь бархатную черноту сочинской ночи.

На дорогу до больницы они потратили всего пятнадцать минут. И приехали слишком рано. Ревякина еще перевязывали. Дежурный врач успел рассказать генералам, что пациенту сломали три ребра, отбиты кое-какие внутренние органы. Строго говоря — на две недели лечения.

Наконец генералы получили возможность поговорить с капитаном Ревякиным. Он лежал на кровати под капельницей и смотрел на пришедших запавшими, лихорадочно блестевшими глазами, отчетливо выделявшимися на бледновосковом лице.

Макаренко присел на табурет возле кровати. Астахов пристроился рядом.

— Ну, как? Жить будем? — спросил Иван Федорович.

— Куда я денусь? — усмехнулся Ревякин разбитыми губами.

— Что там было?

— Что было? Я нашел еще одну из девушек, которые могли стать жертвами. Вы же видели результаты антропологической экспертизы?

— Да, видел. Они как сестры.

— Там была еще одна. Ее звали Ника. Она объяснила, почему за девушками шла охота.

— Рассказывай, Сережа! — подбодрил Макаренко.

— Уже достаточно давно в персонал дачи Путина внедрили «анчара». Ника была курьером — везла для него контейнер с модифицированной чумой. Она доставила его в Сочи, спрятала, а потом за что-то попалась.

— Она попалась за то, что в одиночку отдубасила милицейский патруль, — вздохнул Астахов.

Ревякин пристально взглянул на генерала. Тот ответил ему таким же взглядом.

А потом Сергей стал пересказывать то, что услышал от Ники. Как ее ломали, превращая в совершенно другого человека, как она не выдержала внутреннего конфликта, как прежняя личность взяла верх, как Ника решила сбежать подальше, чтобы не попасться ни «анчарам», ни отделу по борьбе с терроризмом.

Макаренко покачал головой:

— А где девчонка-то?

— Она убежала, когда ворвался этот тип. Тот, кто меня отделал. Видимо, за ней уже следили.

— Ага. Значит, мы не можем у нее спросить, не знает ли она, кто внедрен на дачу Путина?

— Я знаю. Это Гарри Артузов, начальник обслуживающего персонала, — ответил капитан Ревякин.

Генералы переглянулись.

— Ну что, Геннадий? — спросил Макаренко. — Как дальше себя ведем?

— А что думать? Теперь мы знаем и про «анчаров», и про Артузова. Если что — можно орудовать прямо сегодня.

— Я боюсь за Нику, — сказал Ревякин и смутился.

— Да я понял, что у тебя любовь с первого взгляда! — проворчал Макаренко. — Ну, постараемся ее достать живой. Пошли, Гена, надо приниматься за дело.

Генералы покинули палату и на этот раз сели в одну машину.

— Сейчас уже полтретьего ночи, — сказал Астахов. — Значит, наш клиент с дачи завтра должен снова быть на работе. Может, там его и взять?

— Идея неплохая. Я бы так и сделал.

— Вот и сделаем. Пришлю туда оперативную группу, чтоб его оприходовали. А завтра возьмемся и за наших постояльцев из общаги. Кстати, я надеюсь, что начальник службы наблюдения уже прибыл.

Да, он прибыл и ждал их в управлении, клюя носом в кресле возле кабинета Макаренко. Увидев входящих генералов, он вскочил и моментально преобразился в человека, готового выполнить любое поручение.

— Привет, Тимофей, — поздоровался Макаренко. Астахов тоже протянул полковнику Тимофею Усову руку.