Охота на пиранью

– Пошли, – буркнул он. – Сучьев берегитесь, а то моментом шашлык получится...

– Здесь что, совсем зверей нет?

– Отчего же, – сказал Мазур, подавая ей руку, чтобы могла побыстрее перелезть через толстый сук. – Просто мы так ломимся, что любой толковый зверь издали слышит и на цыпочках, на мягких лапках сматывается... (Ольга с доктором оторвались уже метров на двадцать). Если... эй!

Он едва успел ее подхватить, получилось так, что на миг крепко прижал к себе, и тут же сообразил, что не случайно все получилось, нарочно все разыграла, чертовка. Ее тело было гибким и сильным.

– Девочка, половину колбасы и сыр можешь взять себе без этого... – тихо сказал Мазур.

– Что?

– Не надо, все ты понимаешь. Я тебя и так выведу. Без демонстраций преданности. Шагай.

Вика глянула на него беспомощно и виновато, пошла вперед. «Бедная баба», – повторил про себя Мазур.

Перешли протекавший по дну долины ручей, двинулись дальше. Дорога выдалась трудная, и о привале все как-то забыли, а сам Мазур не напоминал. Сосредоточился на преодолении препятствий – скользкий, замшелый ствол, ворох валежника, глубокая яма-промоина...

Идти по тайге не так трудно, как скучно. И деревья, и пади, и ручьи, подъемы, спуски, папоротники, заросли багульника – все это однообразно, как горошины из одного стручка. Нет простора для взгляда, или – почти нет. Довольно быстро это начинает угнетать не на шутку – особенно если вспомнишь, что шагать предстоит не день и не два...

Наткнулись на малинник – правда, победнее, чем предыдущий. Мазур дал четверть часа на еду. Когда тронулись в путь, подумал, что человеческий организм – все же крайне загадочная штука. Где-нибудь в городе после такого количества съеденной одним махом малины кого-то обязательно прошиб бы понос. Здесь же – ничего подобного. Никто не чихает, хотя ночь все же была не из теплых, ни у кого живот не расстроило. Он знал от отца, что так у них было на войне, – долго находясь под смертью, организм не разменивается на мелкие болячки, приберегая их для более безопасных времен...

В пятнадцать ноль-ноль он решил объявить привал и заодно провести первый урок выживания. Набрал сушняка, развел жаркий, небольшой, не дававший дыма костер, насадил на два прута беличьи тушки и старательно принялся обжаривать. Остальные, рассевшись кто где, старались на него не смотреть – правда, когда над полянкой поплыл приятный запах жарехи, то и дело стали коситься.

– Ну, вот и все, – сказал Мазур, помахивая в воздухе прутьями с импровизированным шашлыком, чтобы быстрее остудить. – Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста...

Никто не пошевелился. Мазур разломал один из прутьев пополам, так, чтобы на каждый обломок пришлось по белке, протянул руки к Ольге:

– Выбирай, милая, хоть ту, хоть эту...

Она возвела глаза к небу, старательно вздохнула – и под суровым взглядом Мазура послушно отщипнула кусочек с задней лапки. Обреченно сунула в рот, пожевала, с усилием проглотила и заключила:

– Могло быть хуже...

– Прошу, – сказал Мазур.

Вика взяла свою палочку и вертела в руках. Доктор сидел, глядя перед собой.

– Кушайте, – ласково сказал ему Мазур. – Ложечку за маму, крошечку за папу. Пахнет-то как, а? Вика, покажите пример супругу...

– А пахнет и в самом деле приятно, – сказала Вика, явно не горя энтузиазмом, но мгновенно усмотрев подходящий случай подпустить супругу маленькую шпильку. – Непривычно, конечно... – и принялась жевать.

Что до Мазура, он свою долю уплел мгновенно, там и было-то на один прикус. Даже самые мелкие косточки зубами размолол по-волчьи, чтобы добро не пропадало. Чертов доктор все еще вертел таежный шашлык с таким видом, словно ему подсунули дерьмо на палочке. Попыхивая сигаретой, Мазур спокойно ждал. Он видел, что шнур догорает и взрыв близехонько, но был к этому готов.

– Да не полезет в глотку, – сказал доктор.

Мазур аккуратненько загасил окурок, подошел вразвалочку к Егоршину – тот инстинктивно шарахнулся, – забрал у него жаренину и в гробовой тишине преспокойно съел. Вытер о куртку руки, пожал плечами:

– Мне больше досталось. И в следующий раз будет точно так же. А начнешь от упадка сил отставать, Алеха, я тебя не буду ни ждать, ни на себе тащить...

Отвернулся, подпрыгнул и ухватился за ветку высокого кедра. Полез вверх, ставя ноги со всей возможной осторожностью: кедр – дерево коварное, даже на здоровом и полном сил попадаются сухие сучья, так что загреметь можно запросто. Где-то на середине ствола понял, что все бесполезно – и отсюда видно, деревья полностью заслоняют обзор, погоню ни за что не высмотришь. Плюнул, стал спускаться. Внизу послышались раздраженные голоса: там, несомненно, скандалили – и Мазур полез быстрее, спрыгнул метров с двух, отряхнул руки от смолы и спросил:

– Что за шум, а драки нет?

– Ты посмотри, – Ольга стояла в воинственной позе, с ножом наголо.

Мазур одним взглядом оценил обстановку, взял у нее нож, загнал в ножны, сделал два шага и разнял сцепившихся супругов. Консервная банка упала в мох. Доктор раздраженно дернул рукой с ножом, и Мазур его выбил – молниеносно, грубо.