Охота на пиранью

— Вот это уже больше на правду похоже. Вы, конечно, в последнее время тоже стали разнообразные бизнеса крутить, но будь ты причастен к чему-то такому и шурши у тебя в кармане приличная капуста, повез бы ты свою ляльку не в тайгу, а к теплым морям и холуям в смокингах… Морда у тебя, извини, не бизнесменская — даже учитывая, что по тайге мыкаешь который день и похудал с голодухи… Ну так как?

— А поподробнее?

— Поподробнее… Картина такая: есть людишки, которые возят кое-что незаконное, но чертовски дорогое. Не наркотики, не бери в голову… И сложилось так, что в одном месте — войнушка, в другом — милицейские строгости, в третьем — сгорел хозяин гостиницы. И застрял человек с товаром в глухом углу. А я его вычислил. И если тебе все это кажется просто — чтоб ты больше так не думал… Масса времени и нервов ушла. И деньги, каких ты в жизни не видел, все, что нажито непосильным трудом, как в той комедии выражались… И два жмурика безвестно догнивают. Такие вот дела.

— Короче, вор у вора дубинку крадет?

— Я тебе не трамвайный щипач, — сказал Крест. — Да и они — не плотва. И «семейка» за ними — дай боже. Я тебя честно предупрежу: если мы хоть в малости проколемся и оставим следочек, всю оставшуюся жизнь придется бегать с Чукотки в Антарктиду и обратно, будь ты хоть генерал, а я трижды в законе… Усек? Времени немного есть, идти завтра ночью… Ну, думай. Документы тебе нынче же нарисуем.

— А что, если я потом с ними смоюсь? — фыркнул Мазур.

— На вокзал? — досадливо поморщился Крест. — Брось ты. Я в этой жизни верю разве что Надьке, потому что знаю ее интерес… а вообще, и ей не верю. Просто ей выгодно шагать за мной, не отставая и не отбегая далеко… И тебе тоже гораздо выгодней, полковник, дернуть отсюда вместе со мной на приличной тачке, которой любой здешний мент честь отдаст не глядя.

— Ого! И где такая?

— А в том домике, куда пойдем. Для такого зверя — каких-то три часа до Аннинска. А Аннинск — это транссибирская магистраль, масса поездов, и я тебе, закрыв глаза, тут же с ходу изложу, какой и во сколько там останавливается. Это надежнее, чем соваться на здешний вокзальчик. Наизусть расписание вызубрил… Девочку твою Надька подстрижет и покрасит. Фотку на ментовской ксиве заменим. Хоть на твою, хоть на мою. И — с комфортом до Шантарска. А там уж разбежимся.

— А почему я тебе нужен?

— Тьфу! — поморщился Крест. — Глупеешь, полковник, на глазах. Я же говорю — там будут четверо. Волчары еще те, стволами увешаны от яиц до ушей. Я, знаешь ли, не хилый и проворный, но без хорошего напарника и не рискну… Его ребятки — я про бобра, которого будем обдирать, — надрочились на своих войнушках, против них нужен спец… Вроде Дракона. Который, как теперь ясно, из-за тебя сгинул, — не зря там палили. Приняли его за тебя, навалились, поди, целым взводом, а сдаваться живьем ему не было никакого интереса…

— Жалеешь его, а? — осторожно спросил Мазур.

— Из жалости, полковник, шубы не сошьешь, даже на заплатки не пустишь твою жалость. Печально, конечно, но судя по тому, как ты мне влепил, еще получше покойничка сработаешь…

— Я еще согласия не давал…

— А оно у тебя на роже написано, — покривил губы Крест. — Вот такими буквами. Что тут думать, полковник? Это ж просто прекрасно, что мы с тобой живем на двух разных плоскостях, на данном историческом отрезке делить ну абсолютно нечего… Может, развяжешь?

— Только если что — убью руками, — сказал Мазур. — И бесшумка твоя пока что у меня останется, уж не посетуй…

Он развязал сначала ноги, потом снял ремень с рук. Крест принялся ожесточенно растирать запястья, на которых виднелись синие полосы. Чуть подумав, Мазур плотно притворил дверь и вернулся на свое место.

— Раз пошла такая пьянка… — сказал он, поднес зажигалку, видя, как неуклюже Крест держит сигарету все еще скрюченными, затекшими пальцами. — Объясни-ка ты мне, почему у такого серьезного… — он вовремя вспомнил про этикет, — человека в подручных ходит Карабас? Это ж сявка, за версту видно…

— А кто спорит? — спокойно пожал плечами Крест. — Только сявка эта до поры до времени полезная. Ты сможешь вырубить кое-что на подстанции так, чтобы оставить без света целую улицу?

— Вообще-то, если сначала осмотреться… — нерешительно сказал Мазур.

— А он вырубит сразу. Потому что волокет в этом деле. В Карабасе только и есть блатного, что наколки. Отсидел по малолетству за хулиганку два года — блатной стал, не приведи господь… Как в том анекдоте — «и кличка у него блатная»… Знаешь? Ну вот. Я его в свое время заприметил — никогда не знаешь, кто и где потом пригодится. Пригодился вот… Есть у него, чтоб ты знал, старший брат Гоша. Ходит брат Гоша в милицейских погонах, пишется капитаном, но давно уже брату Гоше хочется больших красивых денежек, и чтоб пачка была вовсе уж невероятной толщины… И потому брат Гоша с нашей идеей потрясти бобра вполне согласен. И поедем мы туда, полковник, в натуральном «луноходе» с натуральной мигалкой.

— А этот брат Гоша нас там же не положит? — спросил Мазур. — Ежели, как говоришь, заховано у бобра на три жизни…