Охота на пиранью

Что-то здесь было не так. То ли на пределе слышимости уловил нечто, напоминающее короткий визг собаки, то ли очень уж азартно растрещались сороки — а они, известно, провожают трескотаньем, перепархивая с ветки на ветку, и крупного зверя, и человека. Сороки кричали впереди, на том берегу — и не похоже, чтобы они перемещались. А может, все дело в неописуемом словами, но знакомом каждому понимающему человеку чутье, то ли зверином, то ли животном, то ли атавизме, то ли новом приобретении — седьмом чувстве диверсантов…

Мазур не хотел туда идти. А прежде в подобных случаях предчувствия всегда оправдывались, потому и привык относиться к ним серьезно. Он вовсе не был уникумом, такое случается со многими собратьями по ремеслу…

Но нельзя же торчать тут бесконечно. Одна секунда — это шаг. Сокращающий расстояние меж ними и погоней.

— Пошли, — сказал он. — Не шуметь, как можно тише…

И первым бесшумно тронулся параллельно речке. Пройдя с полсотни метров, остановился, сунул наган в карман, извлек нож и поскреб лезвием ноготь большого пальца. Осторожненько сдул невесомую пыль, позволявшую наблюдать дуновение самого легкого ветерка, наблюдал за ней во все глаза.

Ветерком тянуло от них за речку. Если там есть собака, непременно учуяла или учует в самом скором времени. Выразительно махнул рукой, приказывая двигаться вперед. Крался меж стволов, обратившись в слух.

Он не мог ошибаться — стрекотание сорок явственно сопровождало их параллельным курсом. Точнее говоря, не их, а того, кто перемещался следом за ними, двигаясь по ту сторону речки. Но какое же чутье, нюх, зрение должен иметь таящийся в засаде… или секрет тут в другом? Сам Мазур, располагая лишь данными от природы органами чувств, ни за что не смог бы столь искусно скрадывать противника — а на том берегу есть кто-то, есть, вон меж деревьев мелькнула сорока, пропала из виду, затрещала…

Аппаратура? Но какая?

Пора на что-то решаться. Легонько подтолкнув локтем толстяка, Мазур шепнул:

— Пойдешь первым…

Чугунков отчаянно замотал головой. Нехорошо осклабясь, Мазур поднял наган, чуть ли не уперев дуло в лоб. Бесполезно — толстяк трясся мелкой дрожью, потел, но все так же мотал башкой, и видно, что никакими угрозами не определить его в Александры Матросовы.

Ладно, не впервые ему приходится импровизировать на ходу…

— Пойдете через реку, — тихо сказал Мазур. — Все. Надеть куртки, капюшоны натянуть потуже, чтобы вас никак не распознали по рожам… Толстый, так и быть, идет последним.

— А ты? — спросила Ольга.

— А я переправляюсь чуть поодаль, — сказал Мазур. — И посмотрю, не вздумает ли кто вас обидеть… Устраивает такой расклад? тогда быстренько натягивайте куртки…

— Ну а если начнут стрелять? — прошептала Вика. Зрачки у нее были во всю радужку.

Мазур секунду подумал и сказал:

— К какой стороне окажетесь ближе, туда и кидайтесь. Только не разбегайтесь и не мечитесь. Окажетесь в лесу, бегите параллельно реке… всем ясно? Порядок такой: доктор-Вика-Ольга-толстый. И без дискуссий. Пройдете чуть вперед, речку будете переходить у во-он того камня… Марш!

Посмотрел им вслед, покривил губы. На месте толстяка он не спешил бы радоваться счастливому избавлению от печальной участи разведчика. Кто бы ни был на той стороне в такой вот ситуации, опытный охотник или опытный солдат, расклад один: первую пулю всегда получит последний, того, кто ближе остальных к вражескому берегу, можно и оставить напоследок…

Вновь вынул наган, не двигаясь с места, проверил, легко ли выходит из ножен тесак. Привычно подобрался. Кроме тревоги за Ольгу, никаких чувств не было.

Сорочье стрекотание удалялось вслед за вереницей людей в красных куртках — засада, как Мазур и предвидел, перемещалась. Сам он тоже прошел несколько метров, чтобы не упускать из виду приманку, на три четверти коей ему, откровенно говоря, было наплевать…

Вот и камень, угловатым, граненым бугром черневший на том берегу у самой воды. Цепочка двинулась через реку — медленно, сторожко, словно шагала босиком по битому стеклу или минному полю…

ЕСТЬ!!

Мазур отчетливо разглядел бесшумно промелькнувший меж кедров на том берегу силуэт в камуфляже — на груди висят два черных ящичка, из-под пятнистой каскетки вьется черный провод, в руках ружье, поднятое под углом сорок пять градусов к земле. Вот и охотничек. Ага, один из ящичков — и не ящичек вовсе, а бинокль без футляра… ну, это нам как нельзя более кстати… других пока что не видно… вот он, подставив правый бок, прильнул к стволу, начал медленно поднимать ружье…

Прикинув расстояние, Мазур перекинул наган в левую руку, правой достал нож — подметив, что и у противника на поясе болтаются внушительные ножны с торчащей из них желтой массивной рукояткой — перебежал от дерева к дереву…

Мгновение — и он двигался, жил, действовал уже в другом ритме, чуть ли не вдвое быстрее обычного человека. Выкинул руку. Нож еще жужжал в воздухе, а Мазур несся вперед в отчаянном броске, шумно расплескивая воду…