Охота на пиранью

На нижней полке, под стопками пахнущих чистотой простыней, нашел коробку из-под обуви. Золотые женские безделушки швырнул назад, рассовал по карманам деньги, тысяч триста, бегло пролистал паспорта. Точно, Федор… А лет ему, оказывается, было сорок один. Что ж, паспортом можно и воспользоваться — волосы у них одного цвета, на фотографии Федор без усов, а у Мазура за это время пробились приличные усы с бородкой, сходства, признаться, мало, но всегда можно сослаться на неузнаваемо изменившую облик «ботву». Для беглой проверки вполне сойдет. Ага, права, документы на машину, неплохо…

Ольге, увы, придется оставаться беспаспортной, у них с Ниной совершенно разные лица, и пытаться нечего…

У ворот затрубил клаксон. Мазур на миг замер с паспортом в руке, тут же опомнился, уже привычно направился за плащом. На тот берег собрался уазик грязно-зеленого цвета с синей мигалкой и маленькими белыми буквами «Милиция» на дверцах. Сидящие в нем обратили на дом внимания не больше, чем городской пешеход на фонарный столб. Мазур со всем усердием их переправил, и машина скрылась с глаз.

Когда возвращался в дом, собака бдительно на него гавкнула. Неожиданно для себя он свернул, заглянул в баньку. Федор лежал в той же позе, конечно, свитер справа так и остался задранным.

— А еще боцман… — тихо сказал Мазур, словно извиняясь перед самим собой.

Дождь лил совершенно в том же темпе, не ослабнув и не усилившись. В такую погоду верилось во всемирный потоп. Мазур без малейших моральных терзаний застегнул у себя на запястье снятые с мертвеца часы — тому наплевать, а в походе вещь нужная…

— Порубаем — и пора сматываться, — сказал он, усаживаясь. — Не стоит тут торчать. Опомнятся скоро, гады, запрашивать по рации начнут, отчета потребуют…

— Интересно, у них дети были? — тихо спросила Ольга, уже покончившая с едой и сидевшая напротив него.

— Нет, — проворчал он. — Я паспорта видел. У обоих страничка чистая. Нашла сумку?

— Ага.

— Сначала…

Замолчал, прислушался. Ругнулся сквозь зубы:

— Застебали со своим пожаром…

К дому вновь подъезжала машина, судя по звуку мотора, небольшая — легковушка или УАЗ… точно, УАЗ. Прожевав кусок, Мазур вылез из-за стола, чтобы, упредив гудок, побыстрее выпихнуть на ту сторону и этих.

Гудка не последовало. Вместо этого заколотили в ворота. Не особенно и напористо, но так, что было ясно: непременно хотят видеть хозяина, без этого не уберутся…

Ольга замерла, глядя на него с немым ожиданием приказа.

— Сиди, — сказал он тихо. — Мы — это они, ясно? — и толкнул к ней по столу «дрелюшку». — Патрон в стволе, курок взведен…

Худо-бедно стрелять он ее научил. Особенной тяги к этой забаве она никогда не выказывала, но пистолет в руках держать умеет, с пары метров сумеет попасть в цель, а не себе в задницу…

— В карман, — приказал он. — Пойду гляну… А если что — мы смена. Из Пижмана. Сожрала хозяйка что-то не то, сегодня утром в больницу увезли, нас прислали… А там — по обстоятельствам.

Как держался с проезжающими Федор? Уже не спросишь… Пес надрывался в будке. Приоткрыв калитку на ширину ладони, сжав пистолет в кармане, Мазур встал так, чтобы при нужде вмиг отпрыгнуть.

Зеленый уазик-фургон, съехав с дороги, стоял боком к воротам. В окошки видно было, что внутри сидят несколько человек. А перед Мазуром стоял один-единственный, высокий, в прожженной, остро пахнущей дымом энцефалитке и таких же штанах, заправленных в низкие резиновые сапоги. Голова непокрыта — кудрявый, с лихой шкиперской бородкой, белые зубы так и отсвечивают, по виду — первый парень на деревне, в момент способный завязать дружбу с любым обитателем планеты Земля. На поясе — здоровенный ножище в деревянных ножнах. Такие ребята, как правило, безобидны и добродушны, и в самом деле могут стать отличными друзьями, но вот отвязаться от них неимоверно трудно, ибо полагают, что весь мир только и жаждет душевно посидеть с ними за бутылочкой до рассвета, обоюдно раскрыть душу до донышка, кунаком стать…

— Здорово, боцман, — улыбаясь, проорал кучерявый. — Гостей как, принимаешь?

— Да, вообще-то, — уклончиво сказал Мазур.

— Тебя вроде Федором крестили? Гена. — Он сунул широкую ладонь, и Мазуру поневоле пришлось вынуть руку из кармана. — Мы тут с орлами потолковали, обкашляли и решили: а на кой нам засветло в Пижман возвращаться? Что там, что здесь, одинаково. У тебя плита фурычит? Ну, лады. Мы там оленя хлопнули, жертву пожара. Спирта три фляги. Так что не журись, в гости напираем со своим. Посидим часов несколько, лесной говядины зажарим, а? Не погонишь?

Он сверкал зубами и нетерпеливо притопывал сапогами, весь открытый, как на ладони, незамысловатый, словно инструкция по пользованию граблями, ни малейшего внимания не обращая на ливень, уже вымочивший жесткие кудри. Оружия, кроме тесака на поясе, Мазур при нем не засек.

Один из сидевших в машине уже распахнул боковую дверцу, готовясь вылезти под дождь.