Охота на пиранью

Мишаня поставил свой табурет в углу — теперь он был во мраке, а все остальные для него, как на ладони. Как ни вглядывался Мазур, рассмотреть верзилу не мог, но раздавшиеся в темноте звуки узнал моментально — это щелкали заполнявшие магазин патроны с пластмассовыми гильзами. Напарник, наоборот, устроился посреди камеры, восседал на табурете, ухмыляясь и ерзая. В дверях торчал караульный, зажимая карабин под мышкой.

Повисло напряженное молчание.

— Итак, господа и твари, — театрально возгласил Мишаня из темноты. — От имени и по поручению, так сказать, разрешите объявить вечер культурного отдыха открытым. Почетный президиум в составе Политбюро ЦК КПСС решено не избирать по причине отсутствия такового в окружающей действительности. Первым номером нашей программы… — он неимоверно долго тянул театральную паузу. — Восходящая звезда таежного стриптиза, мадемуазель Виктория Егоршина. Виктоша, прошу!

Черноволосая молодая женщина слезла с нар, повернулась к ним лицом, отступив на пару шагов, раскланялась, разведя руки и производя ими волнообразные движения, словно неумелая актриса, изображающая птичий полет.

— Аплодисментов не слышу! — донеслось из темноты. — Удручает меня некультурность ваша…

Трое мужчин на нарах ожесточенно захлопали в ладоши.

— Новенькие, а вы чего же такие некультурные? В карцер захотели?

Презирая себя, Мазур несколько раз хлопнул в ладоши. Рядом столь же вяло аплодировала Ольга.

— Скучает зал, скучает… — печально констатировал Мишаня. — Трудно разогревается публика, а посему — поехали, Виктоша, в медленном ритме! Зрители затаили дыхание, добросовестно затаили…

Виктория с совершенно безучастным, словно у деревянной куклы, лицом принялась стаскивать сине-белые адидасовские штаны. Неумело пытаясь подражать стриптизеркам из импортных фильмов, продемонстрировала их на вытянутой руке, не глядя, отбросила в сторону. Распахнула куртку — под спортивным костюмом ничего больше не оказалось — и, старательно разведя полы в стороны, медленно закружилась, оборачиваясь то к нарам, то к двери, то к скрытому во мраке распорядителю. Бритый звонко шлепнул ее пониже спины. У Мазура судорогой свело пальцы, так хотелось добраться до обоих. Потом сбросила и куртку, обнаженная стояла посреди камеры, заложив руки за спину, глядя в потолок. На плече и на руках у нее Мазур заметил синие татуировки.

— А сейчас на сцену решительно выходит ейный неизменный ассистент, герр доктор Алексей Егоршин! — распорядился Мишаня. — Просим, хер доктор! А изобразите вы нам, пожалуй что, подсвечник!

Иркутский врач покорно слез с нар, взял у бритого пару желтых стеариновых свеч, дождался, пока тот подожжет их зажигалкой, застыл, симметрично вытянув расставленные руки — нелепый и позорный живой канделябр. Пламени свечей почти не видно было в ярком электрическом свете. Ольга прерывисто вздохнула, почти простонала.

— А таперича, миряне, очаровательная Вика нам исполнит коронный номер нашего камерного концерта — камерный минет почти что в парижском стиле. Барабан вертится, вертится… кто же этот счастливец? Ах, господин Степан, туточки среди нас присутствующий, словно рояль в кустах! Поприветствуем счастливчика, призовая игра! Виктоша, прошу!

Виктория опустилась на колени перед бритым Степаном, оба располагались в профиль к зрителям.

— И ее громкое, веселое, жизнерадостное чмоканье долетело аж до галерки! — комментировал Мишаня. — судьи отмечают мастерство спортсменки… смотреть, вы, новенькие, а то хуже будет! А теперь выдвигается канделябр…

Врач приблизился чуть ли не вплотную — с другой стороны, чтобы не заслонять зрелища от сидящих на нарах, встал, прилежно держа свечи.

— Встала Виктошенька, мурлыча и облизываясь, поклонилась зрителям с милой улыбкой… — тянул Мишаня.

Мазур давно уже, словно бы невзначай, снял свои тяжелые механические часы и положил их на нары у бедра. Он все еще колебался — не прикидывая шансы, а мысленно рисуя подробную партитуру предстоящего. В иных стычках импровизация категорически противопоказана, каждый бросок нужно рассчитать в уме заранее…

— Томно распростерлась Виктоша у подножия канделябра… — командовал Мишаня. — А в нашей программе — дебют! На сцену приглашается очаровательная мадемуазель Ольга Вяземская, каковая нам сейчас стянет портки с канделябра и ублажит его в точности так, как только что наблюдала. Внимание, дебют! Впервые на нашей эстраде девочка-сосунок!

Ольга не шелохнулась. В ее голосе сквозило ледяное презрение:

— Я такие вещи только с мужем делаю.

— Мы же не звери, мадемуазель! — жизнерадостно завопил Мишаня. — Мы же народ понимающий и уважаем свободу выбора. Раз такие у вас сексуальные принципы, выбывает из игры канделябр! Идя навстречу пожеланиям дебютантки, приглашаем на сцену и законного мужа! Воля ваша, ублажайте его, счастливца! Прошу на сцену, сладкая парочка. Аплодисменты! «Ригли-сперма» — неповторимый устойчивый вкус!

Мазур склонился к Ольге и шепнул:

— Как только прикоснусь — падай и ползи под нары. Пошла!