Охота на поросёнка

– Это грабёж среди бела дня!

– Кому уехать надо – вам или мне? – спросил офицер, впервые взглянув в глаза собеседнику. Тот занудно признал:

– Ну, мне.

– А куда вам надо уехать – в следственный изолятор или своей дорогой?

Серёжка молча достал из кармана брюк сторублёвку и протянул её офицеру. Тот, к ней не прикоснувшись, выдвинул пепельницу. Она была набита купюрами. Присоединив к ним свою, Сергей поинтересовался:

– А это правда туфта?

Надвинув на нос фуражку и вновь начав засыпать, офицер промямлил:

– Серёга, я тебе отвечаю: Это – туфта. И туфта опасная.

После этих слов из-под козырька фуражки раздался храп.

– Что им надо было? – спросила Ольга, когда Сергей вернулся в свою машину.

– Денег срубить.

– За что?

– За то, что они ублюдки.

Ольга, не склонная с этим спорить, ушла в какие-то размышления. Разогнав машину, Сергей включил Хит-FM. Москва, светлея под звёздами, вспыхивающими среди разрываемых ветром туч, хранила почти могильную тишину. В этой тишине звериный рёв Ольги прозвучал страшно.

– Браслет! Браслет!

Отчаянно схватив руль, Ольга крутанула его к себе. Машину поволокло к обочине. Это произошло на улице Радио.

– Уймись, дура! – Крикнул Серёжка, одной рукой пытаясь выровнять руль, а другой борясь с рыдающей пассажиркой, – Убери руки, …! Ты что делаешь?

– Поворачивай! Поворачивай! – выла Ольга, захлёбываясь слезами, что ей совсем не мешало осатанело драться за руль, – я тебя убью!

– Ты что, с ума сошла? Пристрелю! Угомонись, сука! В квартире уже менты!

– Он нарочно бросил на него своё барахло! – с истеричным хохотом прокричала Ольга, отпустив руль. Не переставая смеяться, она вонзила зубы в своё запястье. Боль и вкус крови вернули ей здравомыслие. Тщательно облизав ни в чём не повинную свою руку, она закрыла лицо ладонями.

– Хватит с нас и того, что взяли, – сказал Сергей спустя две минуты, въезжая на Электрозаводский мост.

– Закрыли тему навеки, понял? – хрипло проговорила Ольга, опустив руки. Невидящими глазами она смотрела на коммерческие ларьки, мелькавшие вдоль извилистой улицы, по которой машина мчалась в тихую глубь Сокольников. За крутым поворотом влево, куда с другой стороны сворачивали трамвайные рельсы, открылся чисто провинциальный пейзаж – пустыри, деревья, редкие фонари над узкой дорогой. Свернув с неё в тесный дворик пятиэтажного дома, Серёжка ловко припарковался между двумя машинами. Пока он глушил мотор и вытаскивал магнитолу, Ольга, взяв сумку, вышла.

Дул сильный ветер. Рассвет ещё не забрезжил. Идя с Серёжкой к подъезду, Ольга спросила:

– Ты точно живёшь один?

– С тараканами.

– Твою мать! Я, кажется, заболела. Меня знобит.

– Ты смотри, не сдохни! Куда я дену твой труп?

– Сожрёшь.

Подъезд показался Ольге ещё более провинциальным, чем двор. От более точной оценки его спасла темнота. Сбивая бутылки, стоявшие на ступенях лестницы, поднялись на второй этаж. Квартира, крепкую дверь которой Серёга отпер двумя ключами, не уступала лестнице изобилием стеклотары. Особенно много пустых бутылок было на кухне, где, судя по прочим признакам, состоялось мероприятие с парой – тройкой особ прекрасного пола. В прихожей, кроме бутылок, наличествовали лишь вешалка с зимней курткой и телефон на небольшой тумбочке. Дверь единственной комнаты, вся обклеенная страничками из «Плейбоя», была закрыта. Пока Сергей запирал наружную дверь, Ольга запихнула сумку под тумбочку, прошла в ванную, и, раздевшись, встала под тёплый душ. Озноб сразу прекратился. Вскоре вошёл Серёжка. Он был в других штанах и сухой футболке. Его предрассветный взгляд, сходу налетев на голую Ольгу, не оживился.

– Чего тебе? – поинтересовалась она, закрыв себя шторкой. Он не ответил. Сняв с вешалки полотенце, начал старательно вытирать башку.

– У тебя есть имя? – спросила Ольга, делая воду погорячее.

– Конечно, есть.

– Ты мог бы его озвучить? Если двум людям предстоит спать на одной кровати, им лучше звать друг друга по именам, чем просто «эй, ты!»

– Сергей.

– Очень неприятно. А меня Оля зовут.

– Какой идиот тебя так назвал?

– Папа. Он идиот, это правда, но до тебя ему – как до звёзд. Серёженька, принеси мне одну из своих рубашек! Только не слишком рваную, если это возможно.

Сергей принёс не только рубашку, но и вельветовые штаны.

– Отлично, – сказала Ольга, закрутив краны, – повесь их на батарею. Слушай, а водка у тебя есть?

– Да, где-то была.

– Найди мне её! Иначе я сейчас буду пить твою кровь.

Штаны оказались Ольге узки, рубашка – широковата. Она их всё же надела, за неимением лучшего, и пошла босиком на кухню. Серёжка ставил на стол поллитровку водки, две рюмки, тарелку с нарезанной колбасой и банку с томатами.

– Это всё? – возмутилась Ольга, сев к столу боком, поскольку лучший из стульев именно так и стоял в углу у окна.

– Нет, есть ещё хлеб.

Ольга промолчала. Нарезав хлеб, Сергей положил на стол пару вилок, и, вскрыв бутылку, наполнил рюмки. Пили не чокаясь. Стукнув по столу пустой рюмкой, Ольга сделала бутерброд и съела его, как ей показалось, с приличной скоростью. Но Серёжка за это время успел съесть два.

– Ты медленней жри! – разозлилась Ольга, – мне что останется?