Охота на птичку (СИ)

Что страшного в том, что я сейчас надену новое платье и пойду на свидание? Мне нравится этот парень, меня трясет от одного его запаха, и в теле приятная невесомость возникает от его улыбки. Как там говорят? Бабочки в животе? Вот у меня их нашествие каждый раз, когда рядом Никита Гордиевский. Можно этого бояться, а можно попробовать получить удовольствие. И я попробую.

Через двадцать минут, когда последние посетители допили, наконец, свое вино и оплатили счета, выхожу в зал и направляюсь к его столику. У меня нет плана. Так качает на эмоциях, что мыслить рационально не получается. Буду импровизировать.

Он скользит по мне взглядом снизу вверх, задерживается на лице на секунду, а затем снова стопорится где-то в районе коленок. Интереса не скрывает, и это льстит.

Светлое шифоновое платье на мне очень девочковое ‒ короткое, с мелкими рюшами, нежное и игривое, но в сочетании с кожаным пиджаком и сапожками оно не выглядит инфантильным. Мужчинам нравится этот микс невинности с дерзостью. Наш шеф-повар присвистнул, когда я проходила мимо, а он тот еще ловелас.

Торможу у столика. Смотрю в упор и выдыхаю с дежурной официантской улыбкой:

— Hi Nick!

Он прищуривается, удивленно приподнимает одну бровь.

Не верил, что я смогу вот так запросто подойди и подыграть ему? Да легко! Главное сейчас ‒ не грохнуться в обморок от волнения. На английском заговорила, потому что родной язык с перепугу забыла.

‒ How are you señorita Sophie? — Никита встает и подходит ко мне вплотную. Уголки губ медленно ползут вверх.

Я судорожно сглатываю и зачем-то приоткрываю рот. Молчу, туплю взгляд и задерживаю дыхание. Словно сквозь туман вижу, как он смотрит на мои губы и продолжает растягивать свои.

Какая у него охрененная улыбка…

Эта мысль зависает посреди тумана, который уже охватил мой разум. Бабочки плодятся с такой скоростью, что вполне способны разорвать живот в клочья! Надо что-то сказать, иначе я его поцелую.

‒ Идем знакомиться с ночной Барселоной? ‒ мой голос звучит тихо и нерешительно. Смущаюсь и теряюсь, а ведь хотела казаться уверенной, проявить инициативу.

Он легонько берет меня за руку, проводит большим пальцем по тыльной стороне ладони и чуть сжимает пальцы. А потом наклоняется и невесомо целует в скулу.

То, что я чувствую в этот момент, описать невозможно. Это гремучий замес из абсолютно противоречивых эмоций ‒ от парализующего страха до желания раствориться в этом парне, от лютой злости до всепоглощающей нежности к нему.

Зажмуриваюсь и с ужасом наслаждаюсь. Он не спешит отстраняться.

‒ Я безумно… ‒ выдыхает урчащим полушепотом прямо мне в кожу, ‒ безумно рад видеть тебя, Птичка. Идем, конечно!

Он крепко сжимает мою ладонь и тянет за собой на выход.

Я настолько ошарашена его смелостью, что подчиняюсь. Обернувшись, вижу озадаченные лица коллег. Я ухожу с русским клиентом, которого до этого даже обслуживать не захотела. Согласна, выглядит странно.

Какое-то время я молча шагаю рядом с Никитой вдоль набережной. Никак не могу принять тот факт, что он — и есть тот самый Ник, и сейчас у нас свидание. Свидание? Ну да, свидание! И я на него согласилась.

Наконец, отмираю и зачем-то ляпаю:

‒ Вообще-то, у нас тут принято при встрече целоваться дважды …

Собираюсь добавить, что в обе щеки, но он резко тормозит, разворачивается и молниеносно припечатывает свои губы к моим. Я даже не успеваю почувствовать их вкус, настолько этот поцелуй неожиданный и быстрый.

‒ Это был раз, ‒ деловито сообщает он и продолжает движение.

‒ Я… я не то… не, ‒ я не могу сформулировать простейшую фразу, запинаюсь, совершенно сбитая с толку его наглостью, семеню следом.

‒ Что прости? — он снова останавливается и прищуривается.

Возмущенно хмурю брови, растерянно хватаю воздух губами.

‒ Я хотела… ‒ начинаю и замолкаю, потому что он снова меня целует. На этот раз чувственней и дольше, нежно прихватив верхнюю губу, чуть всасывает нижнюю и замирает. При этом одной рукой крепко сжимает мою ладонь, а второй обнимает за талию.

‒ Это два, ‒ шепчет прямо в губы. ‒ Достаточно или лучше по славянской традиции трижды?

Отрицательно мотаю головой, потом ‒ киваю, сама не соображая, что именно демонстрирую этим жестом. Вот умеет же задать вопрос так, чтобы любой ответ можно было трактовать в свою пользу. Интересно, этому в Оксфорде учат?

‒ Недостаточно, ‒ помогает он с ответом и еще раз прижимается губами, переместив руку с талии на мой затылок.

Эволюция наших поцелуев продолжается. Без промедлений его язык проникает в мой рот и несколько секунд уверенно хозяйничает там.

И на этот откровенный поцелуй я не отвечаю, потому что шокирована. Туплю, задыхаясь в водовороте эмоций, а он уже шагает дальше и тянет меня за собой.

‒ Стой! — кричу я не своим голосом. ‒ Ты совсем обалдел? Может, мы сначала поговорим, а потом пойдем гулять и цело-ваться? ‒последнее слово явно было лишним, но я поняла это слишком поздно ‒ произнесла его, да еще и растянула по слогам.

Никита останавливается, удивленно приподнимает одну бровь, затем ‒ вторую и выдает свою фирменную дьявольскую ухмылку.

‒ Цело-ваться? — повторяет он за мной по слогам.