Охота на рэкетиров

Временно пристроив Помянского в изолятор, Следователь с Близнецом заявились к оформлявшему сделку нотариусу. В результате этого визита (разговор с нотариусом вышел коротким, но содержательным и по душам), на стол полковника Украинского легли паспортные данные Протасова.

— Прописан в городе Припяти?![8] — застонал Сергей Михайлович и взялся за голову. — Ох и бардак, елки-палки.

Следователь с Близнецом — только таращили глаза.

— Ох и бардак…

Охваченный приступом ностальгии, Украинский припомнил дорогие сердцу советские времена, когда без прописочки киевской — ни на работу устроиться, ни угла снять. Не говоря уж о трудовой книжке, военном билете, справке из ЖЕКа по форме номер три, и прочих достижениях социализма, удерживавших граждан от чрезмерной самодеятельности посредством эдакой уродливой, но крепкой и надежной пуповины. Бери и дергай, кого захочешь, словно помидоры с грядки.

— Ох и бардак развели… Черт знает что… И как тут работать?

— А что такого, товарищ полковник? — не понял шефа Близнец.

— Забери от меня этого недоумка! — взревел Сергей Михайлович. Близнец отшатнулся к двери.

— Припяти?! — повторил Украинский в бешенстве. — Припяти, мать вашу за ногу!

— Товарищ полковник, — робко начал Следователь. — Этот Валерий Протасов — рэкетир, скорее всего. Я у задержанного Помянского по глазам видел — боится гаденыш — аж руки дрожат. Очень на то похоже, что машину Помянский за долги отдал. Или в счет штрафа… По понятиям ихним…

Украинский недоверчиво поглядел на Следователя:

— Да они все нас боятся, предприниматели эти хулевы. Любого прихлопнуть — проще мухи. Только копни — везде нарушения…

— Ну… — Следователь уставился в паркет.

Сергей Михайлович задумался. Не исключалось, что Следователь и дело говорил. По крайней мере, стоило проверить. Украинский связался с УБОП. Пока в «шестерке» готовили ответ, полковник выдернул из камеры Бонасюка и обрушился на него, как Минотавр на Тесея. Несчастный Бонасюк (язык Вась Вася к тому времени заплетался от страха, он почти ничего не соображал) сознался, что да, знает Валерия Протасова.

— Огромный такой, будто медведь, поистине. Только он на джипе катается…

— Что еще знаешь? — нависал над Вась Васем Следователь. — Живо колись!

— Ты Бонасюк доиграешься в молчанку! — вторил ему Близнец. — Я тебя, мать твою, в последний раз предупреждаю!

— Я, поистине… — стонал Вась Вась.

— Ты мне доупираешься! — грозил Следователь.

— Да я, по-честному…

— Адреса! Фамилии! Быстро давай! — сверкал глазами Близнец.

— Да я, мамой клянусь…

— Ну все, Бонасюк, сам напросился!..

В этот драмматический момент жизни Василия Васильевича на столе Следователя затрещал дисковый телефон. Следователь снял трубку:

— Капитан Журба слушает… Ага… Сергей Михайлович, Вас, — Следователь зажал ладонью микрофон, — супруга.

— Сережа?!

— Я.

— Ты еще на работе?!

— Ну да… — немного опешил Украинский.

— Ну как же так?! — взвилась Лида Украинская. — Ты же обещал?!

Сергей Михайлович всплеснул руками, потому что до него дошло.

— Ты же обещал?! Ну, как же так?!

Украинский хлопнул себя по лбу.

— Ты что, забыл?!

— Да не забыл я…

— Все уже за столом сидят. Мы тебя в дверь ждем, а ты на работе торчишь!..

Сергей Михайлович устало вздохнул. Конечно же, он не забыл, что у Светочки День Рождения. Как можно? И подарок доченьке лежал в машине. Просто столько всего навалилось.

— Зарапортовался я немного, Лида… — полковник потер виски, — запарка тут вышла…

— Ты когда будешь? — без особой надежды спросила Лида, за годы службы супруга в органах приученная буквально ко всему.

— Ох, не знаю…

— Хоть по телефону поздравь, — сказала Лида Украинская, сообразив, что полковнику домой не скоро. — Она с Игорем пришла. Только тебя и ждали…

Украинский снова вздохнул:

— Да, конечно. Передай трубочку.

Света полгода, как встречалась с Игорем. Парень учился в КПИ, и со Светкой Украинской познакомился совершенно случайно. «На каком-то там „сэйшене“, как у нынешних пионеров принято говорить…» Отношения у молодых людей потихоньку переросли в серьезные. Сергей Михайлович приглядывался к пареньку глазами любящего отца (крепко любящего), немного огорошенного тем обстоятельством, что ненаглядное чадо как-то совсем незаметно выросло из ползунков. «Как это все же быстро вышло…»

По мнению Украинского, Игорь вроде бы и ничего был парень. «Ничего-то ничего, но волосы эти. Что за волосы? Ну, никуда негодятся…» Волосы Игореши дочка ласково называла «хаером».

«Что за «хаер» такой?» — осуждающе бурчал Украинский. Ну, стиляга, и все…»

«Папочка, он неформал. Не-фор-мал», — поясняла полковнику Светлана.

«Что за неформалы такие, не пойму я? — спрашивал у дочки Украинский. Служба в КГБ осталась в прошлом, он отстал от жизни. — Они что, против парикмахерских?»

«Он компьютерщик, — просвещала отца Светлана, — на «АПРОДОСе» учится. У них половина факультета с такими волосами ходит».

«Что за «АПРОДОС» такой?» — для виду хмурился Украинский.