Охота на Россию. Наши враги и «друзья» в XXI веке

Если сравнить эти огромные цифры с плотностью населения России, то видно, что показатели такого уровня наблюдаются лишь в Московском регионе (Москва и Московская область), где плотность населения составляет около 300 человек на кв. км, а в наиболее плотно заселенном Центральном экономическом районе она равна только 60 человек на кв. км. В целом по России плотность населения составляет лишь 8,7 (а сельского — 2,3) человека на кв. км.

Россия стала объектом легальной и нелегальной иммиграции из Китая, Вьетнама, Северной Кореи и других стран третьего мира. Вследствие этих процессов в приграничных районах России появляются относительно однородные в этническом отношении анклавы, которые, возможно, будут стремиться к воссоединению с более массивными этническими ареалами в соседних странах.

Велика вероятность дальнейшего укрупнения китайской диаспоры на Дальнем Востоке, которая уже в настоящее время весьма значительна. На практике это означает возможность появления нового очага сепаратизма в бассейне Амура со стороны ирредентистски настроенного компактного китайского населения. На опасность китайской демографической экспансии обращает внимание в своей работе Д. Тренин. При этом делается акцент на чрезвычайно существенные различия в социально-экономических и демографических показателях южных регионов российского Дальнего Востока и Северовосточных областей КНР.

Другим фактором, способствующим возникновению сепаратистских движений, можно считать проблему усиления миграции на российский Дальний Восток корейцев и распространения корейской диаспоры. Кроме того, существует угроза сепаратизма отдельных российских регионов, населенных монголами, уйгурами, тувинцами и другими этносами. При этом необходимо принимать в расчет не только миграцию из перенаселенных стран, но и исторические факторы. До XIV в. Сибирь и Дальний Восток были периферией региона индийско-тихоокеанской культуры. Российское завоевание и колонизация принесли христианство, причем христианизация местного населения носила поверхностный характер. В то же время Католическая церковь весьма динамично развивается в азиатской части России. Но гораздо существеннее успехи абсолютно традиционных и органичных для этих территорий синкретических культов и религиозных движений.

В словаре Брокгауза и Ефрона за 1896 г. в статье, посвященной России, отмечается, что русских в Сибири и Средней Азии— 19,2 %. Сегодня к русским относят себя подавляющее большинство населения Сибирского региона. Но это не является результатом многомиллионной миграции. В большей мере мы имеем здесь дело со сменой идентичности в результате культурной ассимиляции туземного населения. А такого рода идентичность неустойчива.

Если миграцию из Китая и Кореи можно по крайней мере блокировать полицейскими методами, то остановить продвижение идей и утверждение иного мироощущения представляется трудно разрешимой задачей. Сегодня за Уралом разворачивается драматическая борьба за цивилизационный выбор, то есть за души людей и будущее России. По мнению И. Яковенко, фактором, удерживающим эти территории в составе России, должна служить если не неизбежная, то весьма вероятная дезинтеграция КНР, связанная с преодолением переломного, критического этапа в модернизации.

Территориальная проблема в отношениях России и Японии также косвенно способствует возникновению квазисепаратистских настроений в ряде субъектов (Приморский край, Сахалинская область), региональные элиты которых порой не прочь разыграть «японскую карту» в своих требованиях максимальной автономии от федерального центра. О существовании указанной тенденции свидетельствуют периодически раздающиеся голоса сторонников реанимации Дальневосточной республики, существовавшей как буферное государство с 1918 по 1922 гг.

Одним из российских регионов, где проявляют себя различного рода дезинтеграторы, является Татарстан, в конституции которого статус республики был поднят до субъекта международного права. Хотя большинство татар ныне проживают за пределами республики, диаспоры объединены в действенные общественные организации, поддерживающие связь с Казанским кремлем посредством исполкома Всетатарского конгресса. Большему числу институтов татарских диаспор оказывается государственная поддержка.

«Татарский» сепаратизм, отличается, например, от «кавказского» — грубого и агрессивного. Его природа состоит не в «выбегании» из федерации, а в последовательном, мягком «уходе» при помощи политического диалога с Москвой, с использованием прежде всего завоеваний демократии и национал-сепаратистских настроений части политиков. При этом внешние дезинтеграторы в Татарстане проявляются преимущественно через этнокультурные, информационные и экономические факторы.