Охота на русскую Золушку (СИ)

Итак, я наедине со старшим Каримовым. Невольно в голову полезли все те слухи, которыми полнится интернет. О том, что ни один из конкурентов Каримова не выжил, о том, что он всегда добивается своего, о том, что он был женат трижды и две его жены покончили с собой. Просто-таки Синяя борода! Я вдруг впервые за все время нашего знакомства с Платоном осознала, что и его мать совершила суицид. Когда ее сыну было девять. И он остался вот с этим человеком, с его отцом. Мне бы сейчас о себе думать, а я вдруг ощутила такую тоску, такую безысходность, словно на мгновение очутилась в сердце мальчишки, пережившего потерю матери и осознавшего, что теперь он всецело во власти порочного и жестокого человека.

— Значит мой сынок тебя не впечатлил? — он отошел к небольшому бару у стены и принялся готовить какую-то выпивку: звякать льдом о стенки бокала, откупоривать бутылки, чего-то там наливать.

Я стояла посреди огромного мрачного кабинета, ровно в центре упругого темно-малинового ковра. Сжимала и разжимала кулаки, чтобы чувствовать себя живой и готовой к сопротивлению.

— Александр Игоревич, — Я старалась говорить ровно. Борьба с собственным телом, которое желало малодушно хлопнуться в обморок, проявилась каплями пота у висков. Мне и правда стало душно, — Платон хороший парень. Но мы с ним мало знакомы. Мы не можем начать жить вместе или пожениться только потому, что вы приказали.

Он резко повернулся и спросил сухо:

— Почему?

Я развела руками:

— Потому что мы люди, а не персонажи компьютерной игры. У людей все по-другому происходит. Им надо как минимум время.

— Ты хочешь сказать, что, если я дам вам год, вы полюбите друг друга? — он прищурился, разглядывая меня.

— Простите, Александр Игоревич, но почему вы ставите так вопрос? Почему вы вообще пытаетесь участвовать в наших отношениях? Я не понимаю, зачем вам давать нам какое-то время? Год или меньше, или больше? Мне кажется мы сами в состоянии разобраться…

— Ах, тебе кажется, — он подошел и всунул мне в руку бокал с круглыми стенками, наполовину заполненный не то коньком, не то чем-то на него похожим, — Пей.

— Я не… — ну да, старший Каримов не терпит отказа. Я выдохнула, понимая, что мне не отвертеться. Потом выпила полстакана одним глотком. Огненная лава вкуса спирта и древесной коры протекла по горлу в желудок, а потом также плавно и обволакивающе двинулась назад. Я зажмурилась, усиленно задышала носом пока мини-революция в желудке не унялась.

— Ты даже пить не умеешь, — усмехнулся он, — А все туда же! Сама она будет судьбу свою решать!

Ничего себе аргумент!

— При чем здесь это?! — от удивления меня даже тошнить перестало. Зато комната плавно поплыла влево. Надеюсь, он мне не подмешал какой-нибудь психоделической дряни в алкоголь! Сразу вспомнились мои недавние мысли о Кети в плену страшного Хитклиффа из «Грозового перевала». Ведь папе Каримову закрыть меня сейчас в подвале пара пустяков. И никто не хватится. Объявит всем, что я вернулась в Россию. Кто будет меня искать? Берти? Он, наверное, попытается, но быстро остынет. Потому что принцу не положено носится по миру за простолюдинкой. К тому же с Россией у Англии сейчас, мягко говоря, не простые отношения. С визитом точно ничего не выйдет.

— При чем здесь это! — передразнил меня Каримов, — Что ты понимаешь в жизни, девочка? Ты думаешь, что все еще сама себе хозяйка? Да я двумя пальцами раздавлю тебя как букашку.

— И что? — то ли алкоголь в крови, то ли эдакая дурная смелость от отчаяния, которая разгорается до жжения в районе солнечного сплетения всякий раз, когда я чувствую несправедливость, — в общем, я вдруг ощутила прилив горячей силы и, вскинув голову, прямо посмотрела в сверлящие глазки этого мелкого человека с раздутым самомнением. Даже смешно стало от мысли, что гордыню он, наверное, хранит в пузе. Так что я еще и ухмыльнулась, — Что вам с того, что вы испортите жизнь молодой девушке? Неужели вам нужна такая мелкая победа? Или копеечка к копеечке, и вы ничем не брезгуете, чтобы потешить свое самолюбие? Вам так мало надо, чтобы ощутить себя сильным мира сего?

В наступившей тишине я слышала лишь свое шумное дыхание. Вдох-выдох, вдох-выдох. Голова кружилась от дурной смеси коньяка и адреналина. Наверное, я дико покраснела. Глаза оппонента я уже давно потеряла, забывшись в пылу речи, а когда снова с ними встретилась, замерла. Он смотрел на меня неотрывно, с пытливым интересом. А губы его кривились в мерзкой ухмылке. Как будто он уже задумал что-то настолько грязное и отвратительное по отношению ко мне, что сами мысли эти будоражили его извращенное воображения и доставляли удовольствие. Вот тут я испугалась по-настоящему. Что я натворила?! Надо было молчать. Терпеть, слушать и надеяться убраться поскорее из кабинета. Платон ведь предупреждал! Почему я его не послушала! От этого упыря две жены предпочли уйти в мир иной. А я — чужая ему девица решила поиграть в равноправие? Идиотка!