Охота на рыжего дьявола. Роман с микробиологами

К началу осени 1988 года пришел мой первый диплом научного сотрудника из Браунского университета. Я стал faculty member, т. е. полноправным членом Браунского научного сообщества. Моя работа по выделению и очистке rBCGF в соавторстве с д-рами Шармой, Майзелем и другими сотрудниками лаборатории была принята для сообщения на иммунологической конференции в конце октября 1988 года. Надо было готовить постер — для представления научных данных и дорожные карты — для путешествия. Когда приезжаешь в новую страну, а в особенности, в страну, куда ты эмигрировал, все происходит в первый раз, как будто родился вновь. Новоанглийская иммунологическая конференция происходила в городке Вудсхолл на острове Кейп Код. Когда-то это был полуостров на юго-востоке штата Массачузетс. В 1909 году началось строительство канала, которое закончилось в 1914 году, превратив Кейп Код в остров. Утром 22 октября 1988 года я положил в нашу «тойоту» постер, Мила уселась рядом как штурман, и мы отправились в наше первое автомобильное путешествие по Америке. Накануне прошла осенняя гроза. Дорога (195-й хайвэй) была мокрая, усыпанная сорванной с деревьев желто-оранжево-красной листвой, солнце било в ветровое стекло, а мы катили и катили по мосту Брага, оставляли позади себя опустевшие здания бывших ткацких фабрик в городе Фолл Ривер, пересекали рыбацкий город Нью Бэдфорд, населенный, как и Фолл Ривер, преимущественно, выходцами из Португалии и островов Зеленого Мыса, катили и катили, пока не доехали до развилки, где дорога поворачивала в сторону Кейп Кода. И вот, наконец, мы поднимаемся на мост, названный по имени городка Борн, потом спускаемся, и мы уже на Кейп Коде.

Городок Вудсхолл раскинулся на побережье Атлантики. В бухте толпились рыболовецкие суда, суденышки и корабли, принадлежащие морской биологической станции. Эта научная флотилия и была основа основ экспериментальной работы биостанции в природных условиях. Плюс — лаборатории, где занимаются молекулярной биологией морских растений и животных. Посредине Вудсхолла синела бухта, когда-то отделившаяся от океана, а затем снова с ним соединенная коротким каналом. Время от времени опускались шлагбаумы, разводились створки мостика, корабли проходили из океана в залив и наоборот. Это мне напомнило Ленинград моей юности. Когда в белые ночи стояли мы часами перед разведенными створками Литейного или Дворцового моста, наблюдая, как из Ладоги по Неве плывут военные корабли, самоходные баржи и пассажирские пароходы, стремясь вырваться в Финский залив, а потом — в Балтийское море. И наоборот: вернуться из Балтики в Ладогу.

Мы запарковались около главного здания биостанции, построенного над самой бухтой. Я зарегистрировался. Мы получили номер в маленькой гостиничке. Я приготовил постер к демонстрации. Сессия начиналась в полдень. Мы с Милой еще успели пошататься по Вудсхоллу, побывать в местном зоопарке, где роль зверей-артистов играли тюлени, которые резвились в бассейне: толкали мяч или ловили рыбин, брошенных служителем. Внутри зоопарка вдоль стен стояли аквариумы, где плавали камбалы, морские судаки, песчаные акулы, угри, ползали крабы и лобстеры. Электрический скат, присосавшийся к стеклу, всматривался в нас глазами брошенного ребенка, который потерял голос от плача.

В моем постере рассказывалось, как был получен рекомбинантный rBCGF и как он был очищен от чужеродных белков. Сравнивался эффект этого рекомбинантного цитокина с натуральным клеточным препаратом. Сразу же завязалась дискуссия. Меня спрашивали: «Не приведет ли введение больным экзогенного rBCFF к подавлению продукции собственного (эндогенного) cBCGF? Не вызовет ли rBCGF стимуляцию злокачественных заболеваний крови?» Вполне естественно, что один из иммунологов, находившихся в большинстве на конференции, задал вопрос: «Не удалось ли наблюдать образования антител при введении BCGF (обоих — клеточного и рекомбинантного) экспериментальным животным?»

После вечерней сессии был прием. Играла музыка, официанты разносили вино и закуски. Мы с Милой танцевали. Теперь, вспоминая мою первую научную конференцию (ведь в Лас Вегасе я был гостем, а здесь — в Вудсхолле — полноправным участником), я с грустью и самоиронией думаю: «Как мы тогда все еще были молоды и как верили в исполнение желаний!» А наутро был прощальный завтрак. Зал, залитый солнцем, синяя вода марины за высокими окнами, запах кофе, обмен телефонами с участниками конференции, «тойота», возвращавшая меня к работе в лаборатории.

ГЛАВА 24 Воспоминания о стафилококках