Охота на Сезанна

Они развернулись и медленно двинулись к южному берегу реки, притворяясь обычной патрульной лодкой. Четверо мужчин вглядывались в «Сеперу» и в суденышко приблизительно в полумиле от нее. Теперь оно неподвижно стояло на воде, как будто на якоре.

– Он теперь не двигается. Пока все не станет спокойно, – сказал Оксби.

Они подождали.

– Инспектор, – сказал Джимми Мурраторе. – Мы почти не разговаривали с тех пор, как вы вернулись, и у меня есть еще несколько вопросов, помимо тех, что вы повесили на доску тогда. Так кто или что убило Вулкана?

– Один французик по имени Леток сделал все, что мог, но Педер Аукруст глотнул собственного лекарства. Тот же самый яд, который он использовал для убийства Кларенса Боггса, пролился из его сумки, когда разбилась машина.

– Энн сказала, что в машине картину Ллуэллина не нашли. Где она была?

– Тело Аукруста забрали в морг и нашли картину, когда сняли одежду. Она была между двумя футболками, которые он сшил вместе. Портрет не пострадал. А сейчас он на выставке, как будто ничего не случилось.

– А девушка? Подруга Ллуэллина?

– Да, это плохо, но Астрид влипла по уши. Я ее заподозрил в то утро, когда познакомился с ней: она собиралась к Джонни Ван Хэфтену за столом. Светлым, как она сказала. У Ван Хэфтена первоклассный фарфор и серебро, – Оксби медленно покачал головой, – но никакой мебели. Ты, Джимми, конечно, знаешь об этом.

Он поднял бинокль, посмотрел на «Сеперу» и на судно рядом с ней.

– Он снова движется. Медленно, но все же.

Не отрывая глаз от судна, он продолжал:

– Астрид сейчас в Марселе, ожидает экстрадиции. Возможно, она замешана в убийстве Боггса, а американцы хотят допросить ее по поводу бостонского портрета. Ллуэллин тяжело воспринял это.

Оксби посмотрел на суда, расстояние между которыми постепенно сокращалось, потом поднес к глазам бинокль, чтобы поймать сигнал патрульного судна, которое повернулось и двигалось к «Сепере».

– А Пинкстер? – спросил Джимми.

Оксби настроил бинокль и теперь ясно видел «Сеперу».

– В начале был Алан Пинкстер, и теперь, в конце, все еще Алан Пинкстер.

Он улыбнулся:

– Но ненадолго.