Охота на Сокола

Остальные удержались на шоссе и даже умудрились попасть в просветы между бортами машин противника — три «Нивы» проскочили между пятью «Прадо», не прекращая стрельбу. Но даже огонь в упор не лишил большие машины преимущества. Их так и осталось пять против трех «Нив». Когда линии машин разошлись, у Баркова перед глазами немного прояснилось, и он завертел головой. Нет, бой пока не закончился. Три изрешеченных «Нивы» и пять покрытых пулевыми оспинами «крузеров» сбросили скорость, ударили по тормозам и почти синхронно выполнили безумно эффектный разворот на сто восемьдесят градусов. Взревели моторы, и машины снова бросились в атаку, правда, один из «Прадо» до рубежа атаки не доехал. Он вдруг припал на правое переднее колесо и перевернулся, ухнув через капот в кювет, почти на завалившуюся туда ранее «Ниву» противника.

И все-таки это не меняло расклада. Невольно болея за «красных», Саша подался вперед, опасно выглядывая из окошка «Фольксвагена». Черные джипы теперь неслись точно в лоб изодранным «Нивам» и поливали их свинцом гораздо интенсивнее, чем те могли ответить. Барков почувствовал приливающую волну гнева. Как и все эмоции, зарождавшиеся в душе Александра за последние сутки, гнев был неудержим. Где-то глубоко в сознании билась мысль, что такие не поддающиеся контролю эмоции — это ненормально, но Саша ничего не мог поделать. Он лишь стиснул зубы и замер, с ненавистью глядя вслед «крузерам».

И тут случилось то, чего Барков никак не ожидал. Джипы вдруг сбросили скорость. Сначала было трудно понять, в чем тут причина, но когда «Нивы» промчались мимо обездвиженного противника, Саша все понял — над шоссе метался рев лишь трех перегруженных вазовских движков. Утробного рычания «Тойот» слышно не было.

— О-фи-геть! — наконец вырвалось у Климова. Барков был полностью с ним согласен.

— А теперь остынь, — строго приказала Саше озадаченная Ольга.

— Что? — не понял Барков.

— Остынь, говорю! — Она выразительно кивнула на приборный дисплей «Фольксвагена». — Иначе эту колымагу придется толкать!

Саша перевел взгляд на панель. Там не светилось ни одного индикатора.

— При чем тут я?

— При том же, тупица! — Ольга махнула рукой в сторону «крузеров». — Когда ты только поймешь, что это все не божий промысел?! Сколько тебе еще примеров надо привести?!

— Я… заглушил их движки усилием воли, так, что ли?! — возмутился Саша, ожесточенно растирая зудящие ладони. — Я кто, по-вашему, чародей из Средиземья?!

— Дебил ты чесоточный из Химок! — крикнула

Ольга. — Заводи корыто, пока нас с воздуха не порешили!

— Да как я его заведу?! — сорвался Барков. — Сама разбирайся!

— Саня, она права! — достаточно громко, чтобы разнять товарищей, заявил Климов. — «Нивы» почти сдохли, а к «черным» сейчас вертушки подтянутся.

Он указал на горизонт с усталым, клонящимся к закату солнцем. Из разреженной массы участников воздушного движения выделились сразу три винтокрылых машины. Курс их был предельно ясен — к полю битвы современных рыцарей. Одна вертушка подмигивала полицейскими фонарями, а вот две другие выглядели на синем фоне небес простыми черными кляксами. И это пугало гораздо больше, чем мигалки.

— Клим, я не знаю заклинания, чтобы заводить машины!

— Глушить же — знаешь…

— И глушить не знаю! Даже примерно не представляю, как это у меня получилось!

— Хорошо, — отступил Вася. — Тогда просто успокойся. Подумай о чем-нибудь приятном.

— Легко сказать…

— Попробуй… Вдох-выдох, закрой глаза, представь текущую воду… Давай постарайся.

Барков прикрыл глаза. Даже сейчас перед взором все еще мелькали черные мушки, но это не помешало сосредоточиться и унять бушующий в сознании пожар. Саша представил дождь. Сначала он услышал барабанную дробь тяжелых капель по подоконнику, затем нарастающий шум, бульканье пузырей в прозрачных лужах, журчание ручейков вдоль асфальтовых обочин и гудение миниатюрных водопадов в сливных решетках. Следом за звуками пришли запахи: свежести, прелой травы, мокрой земли и умытых теплой водой цветов на придорожных клумбах. Последним появился вид: тот самый скверик напротив Сашиного дома, на месте которого Сбербанк намеревался выстроить очередной филиал. На асфальтовых дорожках собирались лужи, между деревьями, сопротивляясь дождю, колыхалась трава, а мокрые скамейки блестели, будто их только что выкрасили. Под натиском ветра и ударами тяжелых ливневых капель влажные тополя теряли хрупкие ветви и листья. Дождь был сильным, шумным и все равно успокаивал, но не угнетал, как, например, затяжная осенняя морось…

Пожар в душе утих, гнев превратился в тлеющие дымящие угли, а затем растворился в дождевом потоке и стек между прутьями воображаемой сливной решетки. Саша медленно выдохнул и открыл глаза.

— Вот это я понимаю — самоконтроль, — с уважением произнес Климов.

— А я все равно ничего не понимаю, — бросив взгляд на ожившие приборы «Фольксвагена», процедил Барков. — Кого-то ждем?