Охота на свиней

Госпожа Бьёрк знает — она бесхозная. Не понять даже, как ее зовут.

— Кто я? — горестно вопрошает она. — Под каким именем вписана я в Книгу жизни — как госпожа Бьёрк, как госпожа Мулин или как фрёкен Густафсон? Если Господь призовет меня, почем мне знать, когда откликнуться: «Я здесь!»

Ей хотелось бы помолиться о том, чтобы не надо было вечно спешить куда-то прочь, о том, чтобы наконец где-нибудь укорениться. Ей хотелось бы просить Бога снять с нее проклятие, чтобы прах ее не был развеян по ветру.

Но чтобы найти место успокоения на земле, надо сперва обрести свой дом.

Но где этот дом, если здесь все лопочут по-итальянски, еда отвратительна, вообще, все не то — и запахи, и звуки.

Как ей попасть домой? Бёрье ее не впустит. Энебюберг господина Бьёрка — это не выход. Родители ее умерли, все ушло, все уничтожено, отвергнуто, а Рим — вовсе никакое не начало. Это, безусловно, конечная остановка. Надо бы двигаться дальше, но дальше — некуда.

И все-таки во всем этом как бы просматривается некий замысел. Все же не случайно отправилась она именно в Рим. И вовсе не для того, чтобы, как ей казалось, поесть мороженого на Испанской лестнице.

Рим никогда не терял права на землю. Римляне могут врыться в нее на глубину столетий — чем глубже они роют, тем весомее становятся. Под одной церковью другая, более древняя, а под этой древней церковью языческий храм, а под ним священный источник — вот она, твердая почва, которой под силу нести на себе такое бремя. И сколько бы ни старались римляне избавиться от своей тени, это не в их власти.

Что Бог сочетал, того человеку не разлучить. Так примерно сказано в Библии, припоминает госпожа Бьёрк, но она была кроткой и покорной, она подчинилась воле Бёрье, поблагодарила и откланялась.

Она вышла замуж за господина Бьёрка, чтобы у Жанет был отец.

Чтобы оставаться кроткой и покорной.

Чтобы сделать попытку продолжать.

И чтобы доказать Бёрье, что она не пропадет. К тому же господин Бьёрк был куда богаче и благороднее, чем Бёрье когда-нибудь мог стать.

Поехав в Рим, она тоже проявила покорность. Теперь она поняла: до самого последнего дня выполняла она волю Бёрье. Вместо того, чтобы остаться и требовать своих прав, она объехала пол земного шара, лишь бы не мозолить ему глаза.

Потому что бедняжке Бёрье это было бы крайне неприятно.

Пока вечерняя прохлада не загоняет ее в гостиницу, госпожа Бьёрк стоит у парапета и смотрит вниз на город. Когда кто-нибудь останавливается с ней рядом, она спрашивает: Senta, signor, che oro sono? — единственное, что она знает.

Стать еще большей невидимкой невозможно.

20

Усталая, жалкая, стоит она с тяжелым чемоданом в руке против собора Святого Петра. Деньги у нее кончились. Она расплатилась в пансионате Эрдарелли и теперь собирается домой. В Риме ее не ждет никто.

Все кругом белое — небо, собор, голуби, мощенная камнем мостовая. Грязно-белое. Собор напоминает крепость.

Религиозные чувства госпожи Бьёрк довольно туманны, но если Бог есть, думает она, он наверняка обитает здесь. Она пришла сюда, чтобы перед отъездом домой просить Его о помощи, требовать помощи, на которую имеет право.

Госпожа Бьёрк надеется, что Бог поймет — она явилась сюда не фотографировать местные достопримечательности или впадать в экстаз оттого, что все здесь такое громадное, она явилась требовать Его помощи.

Как паломник, поднимается она по массивным каменным ступеням, ведущим к порталу собора. Сверху на нее взирают Иисус Христос, Иоанн Креститель и апостолы. Ей хотелось бы накрыть голову капюшоном, как монахине. Теперь она понимает, почему Адам и Ева пытались прикрыть свою наготу. Быть нагим ужасно. Она надеется, что ни Господь, ни его стражи не видят ее в эту минуту.

Может, ей вообще не стоило приходить.

«На третий день при наступлении утра, были громы, и молнии, и трубный звук весьма сильный; и вострепетал весь народ, бывший в стане. Гора же Синай вся дымилась оттого, что Господь сошел на нее в огне; и восходил от нее дым, как дым из печи и вся гора сильно колебалась.

И сказал Господь Моисею: сойди и подтверди народу, чтобы он не порывался к Господу видеть Его, и чтобы не пали многие из него».

Жалкая смертная, стоит она в соборе и слушает ангельское пение. Вот и она пришла наконец туда, куда ведут все дороги беглецов.

Сюда, к самой весомой из всех возможных обителей, примчал ветер ее, легчайшую из живых существ.

Как паломник пришла она сюда исповедаться и получить прощение, в Рим приехала она, чтобы иметь возможность вернуться.

Она целует стертую стопу статуи Святого Петра, а потом идет вперед так далеко, как только позволено, до того самого места, где стоит трон Святого Петра.

Головы она не склоняет. Почти что с вызовом смотрит она на пустой трон. Она видит гидов, ведущих все новые туристские группы, но не раскланивается с ними.

Защищаться она больше не может. Она должна принять решение. Что ей делать? У нее нет ни дома, ни работы, ни денег, ни друзей — все это десять лет назад у нее отнял Бёрье. Лететь дальше она не может. Пришла пора осуществить свою собственную волю. В глубине ее души решение уже принято.