Охота на тринадцатого

— Не до вас, подождите, — обронил генерал Кожевников и отвернулся.

Полковник — делегат недоуменно замолчал.

— Андрей идет, — сказал лейтенант Гром предупреждающе.

Майор Быков, бледный до синевы и исхудавший, оглядел бунтовщиков ищущим взглядом.

— Где император? — спросил он хрипло.

Ответом ему было неловкое молчание.

— Где мой заместитель?

— Капитан погиб, защищая императора от террор-группы, — виновато доложил лейтенант Гром.

— Капитан Михеев?

— Заменил канонира лазерной батареи, погиб в бою.

— Экипаж «семерки»? — неверяще спросил десантник.

— Погибли, — коротко отозвался лейтенант.

— Они не могли! Они — точно не могли!

— Взрыв их истребителя зафиксировали все средства контроля пространства! — громко сказал генерал Кожевников и неловко развернулся на протезах. — Они погибли, Андрей! Они — погибли!

— А техник-лейтенант Еремеев?

— Погиб! Прямое попадание ракеты, от батареи «Торов» ничего не осталось! Капитан Гончар — погиб! Капитан Овчаренко — сгорел в истребителе! Амазонки… погибли! Не вернулись из атаки на европейские матки! Десант погиб! Андрей, нас нет, мы погибли все!

— Лючия?..

— А вот она лучше б погибла…

Майор-десантник растерянно огляделся.

— А я, получается, жив, — прошептал он. — А… для чего я жив, а?

Ему не ответили.

— Сходите на «Локи», товарищ майор, — пробормотал лейтенант Гром. — Прямо сейчас. Там… Клаудия пока что комендант, командует ремонтом. Она будет рада вам. Сходите.

Десантник посмотрел на него тусклыми глазами, кивнул и медленно убрел к транспортной кишке.

Подошел техник и, смущаясь от странной тишины, доложил, что аппаратура готова.

— Вы как хотите, ребята, но я выступать не готов, — глухо сказал генерал. — Не могу. Извините.

— Так сыны Даждь-бога убиты? — недоуменно спросил полковник-делегат. — А с кем тогда договариваться? Кто у вас сейчас командует вообще?

— Не дождетесь! — вдруг громко сказал лейтенант Гром, рубанул воздух ладонью и решительно шагнул в сферу трансляции.

— Мы дети Даждь-бога, и правила наши просты!.. — загремел над площадью его яростный, многократно усиленный голос.

Генерал Кожевников качнулся на непривычных протезах, поморщился от боли и положил руку на твердое плечо лучшего выпускающего «Локи», пацифиста, интернационалиста и стихийного философа-рутеника месье Берга.

— Не плачь, старина, — пробормотал он. — Жизнь — она… идет. Мы живы — нам и тянуть эту ношу, так получается. Ты да я, да Клаудия, да Андрей поправится, да еще вот этот художественно одаренный мальчик… и вообще нам везет на талантливых лейтенантов, месье Берг. Справимся.

— …И мы — не погибли! «Тринадцатый» жив! — грянуло над площадью и всей обитаемой вселенной…

— Ты откуда все это взял? — удивленно спросил его генерал.

— Из философии рутеников, — пожал плечами лейтенант. — Из концепции Даждь. Но вообще это просто логичное продолжение начинаний нашего императора, очевидные решения.

— Очевидные, говоришь? — усмехнулся генерал. — Кому как. Лично мне император сказал, что взял идеологию из старых песен. Вроде как они — отражение чаяний народа. Я посмотрел из любопытства, и знаешь, что скажу… не столь важно, о чем там поется. Гораздо важнее — о чем НЕ поется. О деньгах там ни слова, вообще о богатстве. И о карьере. И о превосходстве над ближними. И о многом другом, к чему мы прежде так стремились…

— Я тоже посмотрел, — кивнул лейтенант. — Все посмотрели. Из любопытства. О чем поется — тоже важно. Как там… «просто надо быть правдивым, благородным, справедливым, умным, честным, сильным, добрым — только и всего». Вот это можно прямо считать одним из постулатов Даждь. Даждь — это в принципе очень просто…

— Просто?! — возмутился генерал. — Простые решения — самые сложные в реализации! Ты представляешь, как это сделать? Я — нет!

— Никто не представляет, — подал голос месье Берг. — Но нам везет на лейтенантов. И «тринадцатый» с нами. Справимся.

* * *

Кто‑то скажет — так не воюют. Кто‑то скажет — так не пишут. Это правда, но… для сказок. А все, кто бывал на войне, подтвердят — там убивают. Летно-подъемный состав выбивают в среднем за три месяца боев, таков непреложный закон, не обойти его, не обмануть.

Я сам был там и еле уцелел, я знаю.

Мои герои замахнулись на устои общества, были готовы заплатить за это — и заплатили самой надежной из валют. Жизнь бесценна, перекроет любые кредиты.

И вообще — кто из начавших революцию смог увидеть ее результаты?

Только я, но я живу вечно.

Да, так не пишут, но я следую правде и не отступлюсь.