Охота на тринадцатого

– Александра Механик?! – вырвалось у него непроизвольно.

Брюнетка вздрогнула, обернулась, глянула пронзительно огромными карими глазами…

И тут пуля снайпера ударила главного аналитика в грудь, развернула и бросила на ступени. Накатила разрывающая внутренности боль, и вместе с ней – понимание. Понимание того, что зря он на двое суток осмелился взять на себя полномочия генерала Маркелова. Покусился на власть. И вот он, генеральский ответ, сжигает болью грудь.

– Я же делал как лучше! – прохрипел он и захлебнулся кровью.

Он еще успел понять, что генералу Маркелову не нужно как лучше, генералу нужно всего лишь отстоять свою власть, порвать глотки всем конкурентам, и наверняка где-то сейчас валяется в крови главный финансист, продажная шкура и жучара, тем не менее пытавшийся сделать для государства хоть что-то…

Потом прилетела вторая пуля, и мучительная боль в груди угасла. А вместе с ней – и жизнь.

Главный аналитик принял смерть спокойно. Стремился к избранности, к роскоши? Хотел быть над всеми? Будь готов заплатить за то, что оказался не самым сильным. Ну а собственная жизнь – универсальное платежное средство.

Эпилог

– Полдень двадцать второго века, – пробормотал старик.

– Ну, вот оно, будущее, охрененно какой год! – тут же возбудился второй. – Серега, ты обещал прогресс – где он?!

– В руках держишь.

В июльский полдень середины двадцать второго века два старика как ни в чем не бывало стригли живую изгородь вдоль подъездной дороги – и болтали, как все старики. Архитектурно-ландшафтный кодекс поселка комфортного проживания «Элита» предполагал зеленые ограждения всех проездов, и не абы какие, а художественно оформленные. Старые русские любили жить красиво. Но в России, как всегда, на законы плевали, и кустики стригли не дорогие ландшафтные художники, а двое почти бесплатных простых инвалидов по старости – тощих, морщинистых, но очень даже жизнелюбивых и энергичных индивидуумов. Подъездных дорог в «Элите» хватало, не то что в соседнем коммунальном поселке, так что работа стариков была бесконечной, как сама их жизнь. Но они справлялись и с работой, и с жизнью. Секаторы «Стригаль» со встроенной поддержкой геометрических форм так и мелькали, формируя параллелепипеды, сферы, конусы и овоиды, тоненькие веточки ковром ложились на газон. Старики болтали ни о чем, то есть о жизни.

Жизнь на Земле шла как обычно, невзирая на полдень даже не двадцать второго, а уже двадцать третьего века. Солнце светило, небо голубело, и легкий ветерок игрался листьями цветушника, самого дорогого из декоративных кустарников нынешнего сезона. В коммунальном поселке его садили как главное украшение приусадебной лужайки, а в «Элите» он – вот, обычная зеленая изгородь.

– Если говорить о собственно прогрессе, то он неоспорим, – спокойно продолжил тот, кого назвали Серегой. – Асфальт заменили на композит-ленточное покрытие…

– Композит, хренозит! Разница в чем?

– Прогресс. Мы говорим о прогрессе. Тогда уточни предмет спора, Виктуарий.

– Ну, прогресс… когда лучше становится, – пробормотал задиристый спорщик. – И я Виктор, если чо.

– В чем лучше?

– Да во всем!

– Врешь, – спокойно констатировал более образованный Серега, отстранил секатор на вытянутую руку, выцветшим глазом вгляделся в индикатор форм, перевел ползунок на конус и продолжил работу. – Я тебе обещал не во всем, а научно-технический прогресс. Ну так вот он, в руке держишь.

– Секатор? Маловато!

– Еще… – старик аккуратно вел инструментом по искоркам-отметкам, – изменился отечественный автопром, гибрид-автомобили стали нормой…

– Гибрид, хренит… все равно автомобили!

– … жилое строительство перешло на модули, глобы связи и вирт-экраны никого не удивляют…

– Да это мелочи по большому счету, Сергей!

– … и мы расселились по космосу.

Виктор-Виктуарий хмыкнул и замолчал. Про человеческую диаспору в астероидных поясах знал даже он.

Мимо бесшумно проплыл гибрид-автомобиль, высокомерная девочка в салоне смотрела перед собой и вдаль. Старики проворно убрались с проезжей части: клиновидный телоотбойник люксовой «Златы-старт» красноречиво указывал на людоедские наклонности юной хозяйки. Принцип безусловной виновности пешеходов ввели давно, но телоотбойник ставили не все, далеко не все.

– И это тоже прогресс. Обратил свое старческое внимание на личико, ага? Вот сколько ей лет? На первый взгляд тринадцать-пятнадцать, а на самом деле? Геронто-медицина прет…

– Автострадная! – уважительно сказал Виктор, провожая сальным взглядом золотоволосую красотку. – Сенсорная! Видел, как она штурвал? Двумя пальчиками!

– Ну и взял бы себе такую. Деньги же есть?

– Девочку? Я бы взял, да не пойдет… Слушай, когда мы перестанем девочек глазами провожать, а? Шея болит!

– Ты говорил, когда ничего не сможем делать. В смысле, с ними. Ты сам говорил. Помнишь?

– Тут забудешь! Семьдесят лет напоминаешь! Ох и противный, пень старый… в юности таким не был!

Мимо скользнула еще машина, уже на автопилоте. Молодежь в салоне оживленно переговаривалась и размахивала бокалами – студенты возвращались с учебы.