Охота на царя

Лыков сначала растерялся. Ему казалось, что спасать жизнь своего государя – обязанность каждого верноподданного, а тут… Но человек, отказывавший ему, был единственным, кто мог помочь. Других не было! Как его убедить? Как заставить его сделать то, что он делать не хочет? Хлопать крыльями, говорить о долге, совести – бесполезно. Чем его сдвинуть, когда он боится только Бога?

– Николай Александрович, – Лыков пытался казаться спокойным, – вы помните, сколько людей погибло при взрыве в Зимнем дворце год назад?

– Нет, – сразу насторожился Бугров. – А сколько?

– Восемь погибло и сорок пять покалечено. А ведь целились как бы вовсе и не в них. А при взрыве царского поезда под Москвой в ноябре семьдесят девятого? Тоже не помните? Более десятка раненых. А теперь представьте себе покушение здесь. Которое исполнять будут такие патентованные душегубы, как Сашка-Цирюльник и Гришка Отребьев… Им чем больше народу, тем лучше. Думаете, они только в царя попадут? Там будут конвойные казаки, чины свиты, наши городовые и сыскные агенты. Богомазы должны в соборе государю представляться… А если это на улице случится, то простые прохожие под пулю попасть могут. Как вы тогда на свой отказ посмотрите? Не тяжеленько будет грех на душе носить? Могли ведь отвратить людские смерти, а не захотели…

Бугров вскочил, подошел к окну и стал нервно барабанить по раме. Лицо свое он от Лыкова прятал. Прошло тягостных тридцать секунд. Когда миллионер обернулся, глаза его, только что равнодушные и насмешливые, горели страшными зелеными огнями и, казалось, прожигали сыщика насквозь.

– А вот теперь ты, Лыков, дело сказал! Это я, дурак, возгордился, за судию высшего себя принял. А сам будто безгрешен! Э-эх… Правда твоя, нельзя людишек под пули совать. Они себе тем пропитание добывают, а иные и долгом почитают за государя свою грудь подставить. Нельзя. Этим-то отребьевым все едино, кого валить. Опять же, и то сказать: царь наш многогрешный – тоже человек… Прости меня, Лыков, за гордыню мою неуемную.

– Значит, поможете?

– Помогу, ежели успею. Времени, правда, мало, да ничего. Всех на макушку поставлю! Ты иди. И сам тама будь того… поосторожней. Я тебя найду, как новости б уду т.

И Лыков ушел. Пора было возвращаться в сыскное, оставшееся без начальства. Но сначала он зашел во Вторую почтово-телеграфную контору, что в Блиновском пассаже, и отбил телеграмму Буффало в Москву:

«НЕМЕДЛЕННО ПРИЕЗЖАЙ (С) ИНСТРУМЕНТАМИ ТЧК ЛЫКОВ ».

Выходя из конторы, Лыков неожиданно прыгнул в сторону и ухватил за вороты двух мужчин в теплых бекешах, стоявших у тумбы.

– А ну, кто такие? Документы есть?

Он заметил их еще в кремле, когда спускался к ночлежке, а потом видел возле дома Бугровых. А вот теперь они следят за ним в пассаже.

Мужчины были одинаково рослые и плечистые, подтянутые, как офицеры, и с породистыми лицами. Но Лыкову стало все равно – хоть великие князья! Ему требовалось разобраться в той паутине, что облепила его со всех сторон и не давала дотянуться до цареубийц.

– Полегче, Лыков! – властно прикрикнул тот, что постарше, и попытался вырваться. – Вы за это поплатитесь!

Мгновенно оба в бекешах оказались на весу. Алексей поднял незнакомцев на пол-аршина, держа их за горло, и прижал к стене. Тот, что вырывался, почувствовал стальные пальцы у себя на сонной артерии и тут же притих.

– Я сейчас вас поставлю, и вы очень вежливо предъявите мне все, что потребую. При малейшей попытке заартачиться – сразу в лоб. Бью я сильно.

– Мы знаем, Алексей Николаевич, – примирительно прохрипел второй господин. – Поставьте нас, пожалуйста, мы вам все объясним.

Лыков отпустил их, и мужчины облегченно вздохнули, потирая шеи. Оба вытащили удостоверения агентов дворцовой полиции.

– Мы действительно следили за вами, по поручению нашего начальника. Это обычная практика, тут нечего обижаться. Вопрос безопасности государя настолько важен, что каждое ответственное лицо перепроверяется. Так положено. Ваши рапорты, рапорты Таубе, Каргера, наши донесения – все подлежит перекрестной проверке. Начальнику дворцовой полиции отчитываются даже министры.

– Ладно, – остыл Лыков. – Идите. Я проверю ваши личности по команде.

И уехал, взяв извозчика на бирже около пассажа. А мужчины в бекешах осмотрелись и юркнули в переулок. Там стояла карета на зимнем ходу, с плотными шторами. Мужчины забрались в карету, смущенно смотрели в пол. Внутри их ожидал полковник Енгалычев в неизменных бобрах.

– Как же так, господа! – зло отчитал он своих подчиненных. – Я же вас предупреждал, что он опасен. Когда научитесь работать, а?

– Виноваты, господин полковник, – сказал старший. – Он лучше, чем кажется со стороны. И чудовищно силен. Я тоже, видите ли, ружейные шомполы узлом завязываю, но тут ничего не мог поделать.

– Черт! Идите на почту, изымите телеграмму. Отдадите мне и немедленно уезжайте из города. Он обязательно вас проверит, а память у него феноменальная.

Мужчины козырнули по-военному и вылезли из кареты. Енгалычев озабоченно потер лоб.