Охота на уток

Проехав длинный участок по асфальтовой дороге (благо машин было мало), мы свернули в предместье города Кубринск и начали медленно продвигаться между частных домов по влажной после вчерашнего дождя грунтовке. По пути у нас был дом, перед забором которого на привязи сидел здоровенный алабай. Он лаял на вcю округу и заставлял местных обходить этот дом стороной. Упустить такую возможность мы не могли. Приблизившись к дому, мы с Женей вылезли в правое пассажирское окно нашей больной ящерицы, прочистили горло и приготовились. Пес увидел нас издалека, спокойно лежал и ждал, когда мы приблизимся, чтобы резко встать, броситься вплотную к машине и облаять нас с удовольствием. В тот момент, когда собака вскочила на ноги, два красных и наглых лица в окне проезжающей машины с мерзкими улыбками втягивали воздух. Следующие секунды своей жизни животное, наверное, запомнило навсегда. Два лица начали бешено лаять во все глотки, выпучивая глаза, надувая щеки и мотаясь из стороны в сторону. Вздувшиеся вены на шеях говорили о значительном напряжении и невероятном запасе глупости хозяев этих лиц. Заливаясь слюнями, головы быстро перешли с лая до хрипоты на отборный мат до третьего этажа в адрес бедного пса. Животное в первые секунды отпрянуло в испуге, но потом, повинуясь своей природе защитника, рывком достигло двери машины.

Увидев в полуметре перед собой здоровенную голову алабая и почувствовав тепло выдыхаемого им воздуха, после его первого фундаментального лая, я резко дернулся назад в кабину, отталкиваясь руками от двери. Это было ошибкой. Как оказалось, Женя неплотно закрыл дверь. Она открылась и мой друг, опиравшийся на нее правым плечом, начал плавно выплывать из салона, сам этого не замечая. Пытаясь ухватить его за левое плечо, я соскользнул с металлического кожуха коробки передач прямо на кресло товарища и успешно вытолкнул его своей задницей из салона. Подавляя приступ хохота от своего тупого поступка, я повернулся к Сергею, чтобы он остановил машину, но припадок уже начался и все что я мог сказать было:

– Же, аха-ха-ха, там, аха-ха, выпал…

Сергей энергично крутил 'баранку', увидев, что я не могу сказать ни слова от накатившей волны смеха, начал с улыбкой орать, как бы перекрикивая шум двигателя и как бы в тему нашего веселья:

– А, да, псина, ха-ха, псина кретинская.

Я высунулся из открытой двери, алабай был метрах в пяти от удалявшейся машины и цепь уже не позволяла ему нас преследовать, но Жени не было видно. Вдруг откуда-то сверху на меня обрушился поток отборной матерной брани, четко структурированной, неповторяющейся, интеллигентски утонченной. Сразу чувствовалось, что ругающийся был из Санкт-Петербурга. Женя был в кузове и нависал над кабиной с правой стороны. После падения на спину в чавкающую жижу грунтовой дороги, он по инерции прокатился немного вперед, и пес его не настиг. Испугавшись собаки, он вскочил на ноги, как пружина подпрыгнул и перевалился через борт в кузов машины.

После длительной езды по буеракам, канавам и разбитой грунтовке к восьми вечера мы добрались до берега озера. Прохладная влага наполняла наши легкие. Пахло начинавшей увядать осенней растительностью и дымом. Было тихо. Небо окрасилось закатом и на Востоке появились первые звезды. Боже, как хорошо вечером в ясную теплую погоду на берегу озера. После звенящего лязганья города, с его перегруженной деловитостью, 'запахом бензина и дорогих духов', нервной возбужденностью и тревогой оказаться буквально в другом мире: тихом, обволакивающим, медленном и мистическом. Где отзвуки, краски и запахи возвращают тебя к миру людей до появления больших городов.

Нам нужно было поставить машину так, чтобы было удобно вытаскивать из кузова небольшую железную лодку – наш основной транспорт на озере, и в тоже время не загораживать съезд на озеро для других благородных охотников. Сергей, не долго думая, направил машину в высокую траву, стоявшую словно стена по обоим сторонам от покатого, глиняного съезда, уводившего с основной дороги прямо к кромке воды. Машина натужно заходила в траву, буксую задними колесами по рыхлой и вязкой почве. Нутро старого измученного двигателя подавленно и глухо тарахтело, воздух наполнился бескомпромиссной вонью выхлопа и горелого машинного масла. Сергей, сделав жест открытой ладонью типа 'ща, решим', резким движением правой руки вниз и вправо вогнал рычаг на раздаточной коробке в положение самой сложной асаны в йоге. Раздался известный всем из советского детства треск шестерней коробки передач любого изделия нашего автопрома, похожий на то, когда деревянной палкой проводишь по стиральной доске. Передние колеса конвульсивно задергались и машина пошла в кусты. Что-то отчетливо затрещало, послышался звук рвущейся веревки, хруст, машина остановилась и заглохла. Мы приехали на охоту.

– Нам, наверное, нужно посмотреть, что там хрустело и ломалось? – спросил мой питерский друг.

– Наверное, нужно, – ответил я – но лучше потом, сейчас я не хочу это видеть.