Охота на ведьм

Тенгель испросил жену принести его «вещи». Она сразу поняла, что он имел в виду: мази и травы. Тенгель обработал ногу и вскоре погрузился в глубокий сон. Он не спал почти двое суток.

Лошадь паслась рядом, а кошка ушла на охоту.

Силье долго лежала без сна, напряженно думая. Страх не отпускал ее все эти годы. В темноте еще раз оглядела эту убогую хижину. Еды оставалось совсем мало, жить было негде. Прежде чем ее сморил сон, Силье приняла решение.

На следующий день она решительно сказала:

— Вы останетесь тут на весь день. А у меня есть одно небольшое дело.

— Что ты хочешь сказать? — негромко спросил Тенгель.

— Положение — хуже не придумаешь.

— Ну и?

— Спасение только в одном. В крайней нужде надо думать только о спасении. Согласен?

— Силье, не хочешь ли ты…?

Она улыбнулась:

— Нет. Если ты хотел спросить, не пойду ли я торговать своим телом, то нет. Но, может быть, я продам душу.

Он глянул в угол. Там стоял мозаичный витраж.

— Нет, не это. Доверься мне, Тенгель, я знаю, что делать. Я забочусь о вас, о Бенедикте, Грете, Марии. Как подумаю, что детям придется пережить еще одну такую же зиму… Еда кончается, рыболовных снастей у нас нет; ты едва можешь шевелиться. И я вижу только один выход. Я не уверена, что получится, но стоит попробовать. Я быстро вернусь. Может быть, уже сегодня вечером. Но не беспокойся, если приду только завтра!

Тенгелю не хотелось отпускать ее, но Силье проявила все свое упрямство и волю. И он, скрепя сердце, согласился.

— Силье, только не рискуй!

— Не волнуйся. Никто ведь не знает, что я тоже из рода Людей Льда.

— Но куда ты направляешься? На случай, если тебя долго не будет?

Она немного поколебалась:

— Я… я иду в Тронхейм. Найдешь меня там. Но не ищи раньше, чем через два дня.

Попрощавшись со всеми, Силье ушла.

Она шла по дороге, едва передвигая уставшие, стертые ноги. К счастью один крестьянин предложил подвезти ее до города, и она немного отдохнула и сэкономила время.

Силье страдала от голода и очень волновалась.

Вскоре она уже приехала в Тронхейм. Как давно это было! Прошло уже целых пять лет с того дня, как она покинула город. Вокруг бурлила и кипела жизнь, лавки ломились от товаров, мастеровые сидели у костров, кругом полно скота…

Силье даже не верилось, что это не сон, хотя никаких добрых воспоминаний, связанных с Тронхеймом, у нее не было.

А вот и ворота. Тут она обычно ночевала. Брр, какие же тогда были холодные ночи! А вот тут на нее набросился какой-то мужик, неожиданно появившийся из переулка. Она царапалась и кусалась как дикий зверь. С тех пор она научилась отбиваться от назойливых кобелей, что потом ей очень пригодилось в жизни.

В этот раз чума обошла Тронхейм стороной. На улицах не было видно ни одного трупа.

Силье упросила дорогу. И вот она уже у дворца барона Мейдена, с бьющимся сердцем стоит у ворот. Хватит ли у нее смелости?

Захотелось бежать прочь от этого места. Но тут перед глазами встали изможденные лица детей. А ведь будет еще хуже, если Силье сейчас не найдет в себе мужества… Увидела она и усталые, озабоченные глаза Тенгеля. Теперь он ничем не мог помочь ни ей, ни детям. Сейчас он выглядел так, как в самые тяжелые дни голодной зимы. Тогда лед на озере стал таким толстым, что нельзя было ловить рыбу; не осталось больше ни овец, ни зерна.

Глубоко вздохнув, она бессознательным движением погладила корзинку, что держала в руке, и постучала.

Дверь открыла служанка.

Силье представилась и спросила фрекен[8] Шарлотту Мейден. Служанка внимательно оглядела ее сверху вниз и спросила, что у нее за дело к фрекен.

— Я должна поговорить с милостивой фрекен.

— О чем?

— О личном.

Служанка долго смотрела на нее, не скрывая своего презрения:

— Подождите тут! — И дверь захлопнулась. Силье долго стояла в унизительном ожидании.

— Входите! — Голос звучал неприветливо.

Силье вошла в красивый холл. Белые каменные стены, изысканная дорогая мебель, черные железные подсвечники… Больше она ничего не успела разглядеть.

Дверь отворилась, и вошла дама. На вид ей было лет тридцать.

Длинное, некрасивое лицо. Желто-коричневое платье, расшитое жемчугом.

«Это, должно быть, она, — подумала Силье. — Да, это она. Я не ошиблась»

Женщина разглядывала Силье с холодным равнодушием. За ней вошла еще одна, постарше. Она была одета в парчовую жилетку поверх платья. Шею облегал ослепительно-белый воротник. Женщина была худа. Глаза ее излучали силу и энергию. Скорее всего, это мать.

Силье присела в глубоком книксене. Шарлотта Мейден изучающе оглядывала незнакомку. Ей понравилось мягкое, приятное лицо молодой женщины, обрамленное каштановыми локонами, голубые глаза, излучавшие страх и усталость. Женщина была одета в ужасный, сильно поношенный синий бархатный плащ.

Кажется, Шарлотта ее уже где-то видела…

— Что вам надо? — холодно спросила она.

«Так она датчанка, — удивленно подумала Силье. — Да, мне следовало бы это знать. Ведь в Норвегии совсем не осталось знати. Так, значит, маленький Даг тоже датчанин? Эта женщина, верно, много страдала. На ней лежит печать грусти, какой-то безнадежности…»