Охота на ведьму

Девушка никак не могла понять — отчего Торой повернулся к чернокнижникам спиной? Отчего не допустил даже мысли, что удар может быть нанесён подло, исподтишка? Конечно, доведись магу слышать раздумья своей перепуганной спутницы, он бы по обыкновению язвительно скривился и ответил, что подобный бросок чужой Мощи любой опытный волшебник чувствует заранее. Напряжение Силы в этот момент столь велико, что ощущается исподволь — вот только юные чернокнижники запамятовали эту прописную истину, а потому были совершенно уверены во внезапности манёвра. Но, к сожалению, Торой находился далеко и не мог утешить перепуганную ведьму, которая уже буквально видела, как её спутник корчится на снегу в предсмертных судорогах.

А в следующее мгновенье юная колдунья с головы до ног покрылась липким потом. Чудовищный аркан захлестнул плечи мага, но… так и не смог сдвинуть его с места. У ведьмы словно гора свалилась с плеч. Девушка увидела как напряглись побледневшие от усилия близнецы-чародеи, увидела сверкание переливающейся чёрной петли, изливающейся из двух белых ладоней, увидела лёгкую усмешку, привычно искривившую губы Тороя, а потом… всё застыло.

Снежинки повисли в воздухе, ветер прекратил тоскливые завывания, и в мире воцарилась тишина. Ведьме даже показалось на мгновение, что она оглохла, но тут наступившее безмолвие нарушил спокойный холодный голос:

— Зря. — Торой сказал это с некоторой ноткой огорчения, даже скуки. — Вы показались мне умнее.

Маг по-прежнему не поворачивался к противникам. Чёрный аркан дрожал от напряжения. Ещё секунду Сила чернокнижников вибрировала в неподвижном воздухе, а потом Люция услышала звук разрываемого пространства. Как будто кто-то резко рванул в разные стороны кусок плотной ткани. Пронзительный хруст разнёсся над улицей — снежинки снова пришли в движение, ветер ударился в стены домов, злобно взвыл и понёсся вдоль мостовой, взметая клубы снежной пыли. Аркан, захлестнувший плечи Тороя, рассыпался чёрными искрами.

И вот тогда Торой повернулся к преследователям. Люция не видела его лица, но была уверена, что оно осталось спокойно. Открытые ладони маг простёр к земле — вверх из сугроба сразу же устремились разрозненные сгустки чёрной Силы. Опешившие некромант и чернокнижник с ужасом следили, как неизвестный волшебник стремительно поглощает то, что они создавали вместе, то, что казалось им необоримым и нерушимым, как скала. Удар невероятной силы, направленный с прицельной точностью, словно прошёл мимо волшебника. И всё же некромант мог поклясться — он успел ухватить мага, успел рвануть на себя. Так что же случилось? Почему уловка не удалась? Как смог выстоять неизвестный чародей при такой мощи удара? Выстоять и по праву Силы забрать во владение колдовство поверженных противников.

Чернокнижник почувствовал в каком смятении пребывает его брат и беспомощно воззрился на старшего, всем своим видом спрашивая, мол, ну что, что теперь? Они угробили на сокрушительный бросок почти всю Силу и теперь были совершенно безоружны перед лицом опасности. И какой опасности!

Колдуны беспомощно косились по сторонам, недоумевая, почему никто не знал о том, что в Мираре находится столь сильный маг? Почему никто не знал о том, что в пределах трёх королевств находится столь сильный маг? Откуда он взялся, и что сейчас сотворит с ними за дерзость? Некромант всматривался в бесстрастное лицо чародея и тщетно пытался прочесть на нём хоть какие-то мысли, относительно их дальнейшей судьбы. Юноша замер, понимая, что сопротивляться бессмысленно. Самое большее, что можно сделать в такой ситуации — достойно принять смерть. Хотя, Сила свидетель, ещё никогда двум близнецам не хотелось так сильно, как теперь, пуститься наутёк. Чернокнижник намерился было кинуть брату прощальную мысль, но не нашёлся, чего бы такого сказать, а потому лишь беспомощно промолчал.

Торой увидел, как смертельно побледнели колдуны — россыпь веснушек казалась ржавыми кляксами на меловых лицах — ребята, по всей видимости, прощались с жизнью и друг другом. Маг едва подавил смешок. Нечего давать им повод расслабляться.

А уже через миг снежинки, словно нарисованные, опять замерли в воздухе. На безмолвной улице воцарилась тишь. Люция была готова поклясться, что где-то далеко на Площади Трёх Фонтанов стрелки городских часов застыли, прекратив отсчитывать секунды, минуты и часы. Потому что сейчас время перестало существовать. Ветви деревьев, наклоненные порывом ветра, так и замерли — неестественно выгнувшись и накренившись. Вихрь позёмки тоже оцепенел в сиреневом воздухе, не успев достигнуть земли. Всё окаменело. Окаменели и чернокнижники, но эти — больше от удивления и почтения.