Охота на Вепря

Из-за края газеты я следил за ними. Выучка! И удержаться не мог – такие персонажи! А Никола сделал большие глаза – повествование увлекло его.

– Ну?

– А что, ну? – плечи Миколы вздрагивали от смеха. – И кочергу ему раскаленную по самое нехочу!

Николу тоже мелко потряхивало от смеха.

– Коли знает: все и расскажет. А не знает, – Микола широко развел руками, – тогда извиняйте! Какой же ты после того? Так, рыбачок!

– Точно! – кивнул его товарищ. – Может, так и сделаем, а?

– Дармидонт Михалыч не позволит. Были бы мы где-нибудь у Черного болота, на Ветряном хуторе, тогда да.

– Тс-с! – остерегающе бросил Никола.

– А-а! – отмахнулся Микола и потянулся к графину. – Выпьем!

Они, разом в меру захмелевшие, в очередной раз чокнулись и выпили. Я читал газету и диву давался. Видно, дела у четверки шли так гладко, что не заставляли быть подозрительными или даже собранными. Все шло как по маслу. Оттого казаки вели себя нагло, и особенно в отсутствие хозяина. Но кто бы мог предъявить им претензии за пустую болтовню?

– Сколько ж там может быть схоронено, а? – спросил Никола.

Вагон-ресторан, полный обеденной жизни, качнуло.

– Да столько, что Дармидонт Михалыч всю Волгу купить сможет и вспять ее поворотить, коли ему так захочется, – откликнулся Микола, но тут двери открылись, и с шумом колес тучей вошел Кабанин. С хлопком закрыл дверь вагона. Никола подскочил, освобождая ему место.

Я больше не интересовал грозного Кабанина – он гневно глянул на обоих казаков, и те присмирели.

– Что, черти, не закон вам мое слово? – он, полный грозы, завис над столом. – Не-а, не закон, да? – купец и впрямь был не в себе. Видать, на казаков можно было положиться в драке, но когда дело касалось веселья – пойди уйми! – Так бы и дал каждому по затрещине, да людно больно! – тон его вдруг изменился. – И сколько ж они, Илья Петрович, выдули в мое отсутствие?

Казаки исподлобья строго глянули на меня, «доктора», и притихли еще пуще.

– Я газету читал, Дармидонт Михайлович, не следил за вашими удальцами, – улыбнулся я сотрапезникам. – Но по полрюмки точно приняли! Подгадали времечко!

Казаки вздохнули свободнее.

– Ладно, по полрюмки еще куда ни шло, – он прищурил один глаз. – Хотя, графин-то поубавился…

Кабанин уселся на свое место. Я же, свернув газету, щелкнули пальцами официанту – он как раз проходил мимо.

– Счет, любезный!

– Покидаете нас? – спросил Кабанин.

– Увы, – расплачиваясь, ответил я. – Пойду отдыхать.

– По последней? – спросил Кабанин.

– По половиночке, – улыбнулся я и многозначительно взглянул на обоих казаков.

– По половиночке, так по половиночке, – пожал плечами купец.

Мы выпили коротким залпом, и я, выдохнув в кулак, встал. Уже был и сыт, и довольно во хмелю. Поднялся с поспешностью и Микола – пропустить меня.

– Надеюсь, еще увидимся? – отваливаясь на спинку стула, неожиданно спросил Кабанин.

– Непременно-с, – отчеканил я.

Поклонился, вышел в проход между столиками и зашагал через вагон.

Я уже точно знал, что в этом поезде мы с купцом Кабанином и его архаровцами увидимся вряд ли! Войдя в свой вагон, я нервно размышлял. Скрывать моего напарника Степана долго было никак нельзя. Выйдет хотя бы в туалет, и столкнется лоб в лоб с одним из казаков. Случайно! «Ага! – подумает тот же Никола. – Кураевский!» Куда мужик едет, который их высмеял? В каком купе? Один? – враки! Подкупят проводника, все узнают. А тут и я выплыву – куда денусь? Кабанин и поймет: слежка! А казачки-то вспомнят, о чем болтали! Не такие они и пьяные – так, слегка навеселе. Самое время языками потрепать!

И потянется клубок!

Я знал главное: место, куда ехал Кабанин и его казаки с грузом – тяжелым саквояжем. Австро-Венгрия, Чехия, Прага.

Впереди была моя родная Самара. Незадолго до станции я сказал своему молчаливому спутнику:

– Степан, я тебе лицо еще пуще забинтую, иди в самый конец вагона, оттуда уйдешь на перрон. Я выйду из своего, но первым. Проводник узнает, что у меня приступ…

– Какой еще приступ? – нахмурился Степан.

– Аппендицита, вот какой, – строго ответил я. – Голову не ломай. Если Кабанин и его казаки решат найти меня, то узнают всю «правду».

Еще через два часа мы идеально осуществили наш план: Степан, в шубе, с забинтованным лицом, вышел в самом конце вагона и тотчас же испарился с перрона. А я, держась за живот, покинул поезд с достоинством римского императора, готового возлечь в горячую ванную и вскрыть себе вены.

Еще через десять минут поезд уносил купца Кабанина на запад, а мы со Степаном, глотая морозный волжский ветер, смотрели вслед последнему вагону состава.

– Вам, главное, беду на себе не накликать, – очень серьезно заметил мой помощник.

– Какую еще беду? – теперь уже нахмурился я.

– Апендикцит, – еще более серьезно сказал Горбунов, стаскивая бинтовую повязку и комкая ее в кулаке.

– А-а! – качнул я головой. – Ну, постараюсь, постараюсь… Следующий поезд в нашем направлении через три часа. Пошлю извозчика к брату – вдруг дома, не на вызове? Хотя вряд ли…