Охота на викинга [роман]

Но надо вставать. Сон алкоголика краток и беспокоен — это всем известно. Я не алкоголик, поэтому спал долго. Скашиваю глаза на стену напротив двери — там часы.

Ого, уже девятый час!

Пора, Нильс, пора, чертов тридцатитрехлетний мужчина! Праздник кончился, тебя ждут суровые будни, великие дела и…

И Арита.

Я обязан увидеть ее сегодня. И я ее увижу!

Поднимаюсь с кровати, словно падающее дерево — медленно, с кряхтением и стонами. Спотыкаюсь о собственные ботинки, валяющиеся на полу. Надо же, я вчера умудрился разуться!

Перед глазами опять встает серебристый череп с крылышками. Что он такое, откуда?

Ни-че-го не помню, решительно ничего.

Толкнув дверь, покидаю спальню. Ходить в моем состоянии — уже подвиг. Пока иду по коридору, вырабатываю алгоритм поведения на ближайший час: туалет, душ, кофе, рубашка-галстук-костюм, телефон-такси — и нудная поездка в офис.

Первый пункт выполняется легко. Санузел у меня, как любят уточнять русские, раздельный. Теперь необходимо пройти через холл в ванную комнату. Предвкушая тугие струи воды на плечах, на ходу начинаю раздеваться. Рубашка, футболка — как я мог спать одетым, бр-р-р! — летят на пол. Елена Александровна потом соберет.

Поддерживая незастегнутые брюки — пряжка ремня клацает, словно челюсть стальной змеи, — делаю два последних шага, касаюсь пальцами ручки двери в ванную.

И замираю.

Замираю потому, что взгляд мой цепляется за небольшую вещицу на столике под зеркалом. Это ключ, незнакомый, с красной граненой нашлепкой, цепочкой и брелоком. Я машинально беру ключ, поднимаю, и перед моими глазами покачивается в воздухе серебристый череп с крылышками. Беззвучно грохочет темпоральный взрыв. Память рвется в клочья, и эти клочья, закрутив безумный хоровод, вдруг складываются в четкую картину вчерашнего вечера и ночи.

Смотровая — байкеры — сопляк на «Ямахе» — перепалка, драка — вздрагивающая Арита — мерзкий в своей авторитетности Бегемот — постыдное для каждого викинга отступление — «Ямаха» с ключом в замке зажигания — бешеная гонка по ночной Москве…

Я пел песню дедушки Гуннара! Второй раз за два дня, вернее, за две ночи, я пел про Филеманна, а Арита держалась за меня и боялась упасть с этой долбаной «Ямахи». Мотоцикл я бросил в соседнем дворе, а потом мы шли «короткой тропой», а потом…

Арита! Она была здесь!

Или…

Или до сих пор?..

Выронив ключ, я бросаюсь к дверям, ведущим в комнату. Распахиваю их — и замираю, ухватившись за косяк.

Арита сидя спит за столом в чудовищно неловкой позе человека, играющего в игру «Замри-умри-воскресни». Светлые волосы разметались по темной полировке, впадинка на тонкой шее, нижняя губка трогательно оттопырилась. Я испытываю мгновенный катарсис и пароксизм нежности, отступаю назад, в прихожую, аккуратно прикрыв дверь.

Мне нужно осознать то, что произошло, принять какие-то решения и выполнить их. Машинально поднимаю одежду, одеваюсь. Работа, понятное дело, идет к черту. В мозг буром ввинчивается запоздалая мысль: «Нильс, Нильс, чертов дубовый викинг, а если бы вчера ты уронил на одном из поворотов эту долбаную «Ямаху», сейчас ее бы здесь не было. И не было вообще…»

И я даю себе торжественную клятву, что больше никогда не подвергну жизнь Ариты опасности.

* * *

Зеркало. Из его серебряной глубины на меня смотрит человек с помятым лицом, решающий сложнейший вопрос: что делать? Дмитрий говорит, что это один из двух важнейших русских вопросов. Второй вопрос я тоже знаю: кто виноват? Вместе с парой «дураки-дороги» они образуют шикарный тандем: «Кто виноват? Дураки! Что делать? Дороги».

Если с первой сентенцией я согласен, то у второй должен быть другой ответ. У меня дома провела ночь молодая, красивая девушка. Девушка, которая мне, кажется, нравится. Вчера я чуть-чуть не убил ее. Я виноват. Вот он, ответ на первый вопрос! Теперь вину следует искупить.

За три года в России я, конечно же, общался с женщинами, хотя тоска по Мархи высушивала меня не хуже перлита. Но вот такое со мной впервые — девушка в квартире. Она может проснуться в любой момент. Чем я ее встречу? Извинениями? Конечно, я извинюсь, но слов явно недостаточно, хотя, как утверждают психологи, женщины любят ушами. Нужны дела. Поступки.

Может быть, позвонить Дмитрию? Он-то точно в курсе того, что делать. Хватаюсь за телефон — и вдруг мне становится стыдно. В конце концов, что я, не мужчина, сам не справлюсь? В голове начинают с калейдоскопической быстротой мелькать отрывки из книг, фильмов, историй, рассказанных коллегами… Из всей этой мешанины возникает вальяжная, пахнущая горячим шоколадом и гренками фраза «завтрак в постель».

Вот оно, есть! Я сделаю Мархи… К черту Мархи, к черту! Я сделаю Арите завтрак. Сам. Прямо сейчас. Конечно, не совсем «в постель» — бедная девушка уснула за столом, — но все же.

И я, стараясь не шуметь, отважно передвигаю свое измученное похмельем тело на кухню. Открываю холодильник. И тяжело вздыхаю.