Охота на викинга [роман]

SMS от Ариты приходит вечером. Я к тому моменту изрядно набрался, наш Akvavit! этому весьма способствует. Когда в кармане курлыкнул телефон, мы с дядей Ульриком как раз вспоминали тот перелет в Испанию. Оказывается, дядя сам страшно боялся лететь, для того и придумал всю эту историю с воздушными китами. Пока отец и дядя Ульрик хохочут, выхожу в коридор, тычу согнутым пальцем в экран.

«Мне грустно… — пишет Арита. — Все то, что происходит, не правильно. Я тебя очень люблю, но…»

Понимаю, что ничего не понимаю, и с трудом набирают ответное SMS: «Я тоже очень люблю тебя, милая. Скоро прилечу, и мы будем вместе, как прежде. Не скучай».

Ответ приходит быстро: «Ни, как прежде уже не будет. Мы перешли черту, границу. Мне очень грустно, любовь моя. Я хочу тебя видеть, но не знаю, стоит ли тебе…»

Akvavit шумит у меня в голове, путая мысли. Все же сосредотачиваюсь и пишу: «Арита, милая, я люблю тебя все сильнее, и мне плевать на границы. Все будет хорошо, не грусти. Целую».

Смартфон курылкает очередным SMS: «Ни, прости меня, прости. Я плохая, я недостойна тебя…»

Постепенно трезвею и начинаю осознавать, что причина такого странного поведения Ариты кроется, видимо, в этих новоявленных родственниках. Пишу: «Твои родственники против того, чтобы ты встречалась со мной?»

В коридоре появляется отец. Он весел, в руках — гитара.

— Нильс, мой мальчик, что ты тут делаешь?

— Общаюсь с невестой, папа.

Отец оглядывает меня с ног до головы, замечает телефон в руке и хмыкает.

— Ты знаешь, Нильс, в свое время я общался со своими невестами без помощи технических штук — просто брал их за руку и вел в комнату, где стояла кровать.

— Папа, — я сую трубку в карман. — Я сейчас приду. Буквально пять минут.

— Мать несет жаркое, — сообщает отец и уходит с недовольным лицом.

Из кармана доносится новое жужжание. Арита пишет: «Я не достойная тебя».

Пьяный черт толкает меня под руку, и я набираю: «Это я решаю, достойна ты или нет. Ты — лучшая, красивая, умная и моя любимая!!!»

Жду ответ. Тянутся бесконечные секунды, хотя Арита отвечает практически мгновенно:

«Ты ничего не понимаешь и ничего не решаешь!! Все уже решено за нас…»

Дрожащий палец бегает по набору: «Ты устала. Иди спать. Люблю тебя. Спокойной ночи».

И тут же приходит ответ: «Я не смогу уснуть без тебя. Так и буду сидеть всю ночь одна и смотреть на свечи… Это неправильно, но у меня вся жизнь неправильная…»

Чувствую — злюсь. Из комнаты кричит дядя Ульрик:

— Нильси! Жаркое!

Пишу: «Арита! Давай поговорим, когда я вернусь. Это уже скоро. Ложись спать и ни о чем не думай. Все будет хорошо. Мы поженимся, и у нас будут красивые дети. Люблю, скучаю».

Получаю в ответ SMS: «Ты такой хороший, а я плохая. Прости меня. Люблю-люблю-люблю…»

Злость достигает пика — плевать мне на договоренности и эту русскую экономию! Набираю номер Ариты, но вместо Bongo bond слышу женский голос, сообщающий, что аппарат абонента выключен.

Рождество прошло в фоновом режиме. Конечно, была елка со свечами, на столе были и непременный печеный гусь, и смёрребреды с паштетами, окороком, бужениной, вареной телятиной, рыбой и овощами, и жареная свинина с красной капустой, и камбала в сливках, и колбаски, и пироги, а на десерт — кексы и непременный «рёд-грёз-мез-флёзе», ягодный кисель со взбитыми сливками. Были гости, были подарки — метафизические знаки внимания от людей, которые и так постоянно внимают и помнят о тебе.

Я ел, пил Akvavit и пиво, плясал с мамой, тетями и двоюродными сестрами, ел и снова пил, но огни елки расплывались в моих глазах в какие-то оранжевые пятна, а за ними вдруг начинали проступать контуры квартиры Ариты и ее фигурка на застеленном диване.

Я был с семьей, а она — одна.

Когда наступил день отъезда, я с утра не находил себе места. Отец вызвал такси и повез меня в аэропорт, не дав толком даже попрощаться с матерью и родственниками.

У стойки регистрации он сказал: