Охота на волка (СИ)

Губы его уже на моей шее, целуют. Ласкают. Ладони трогают грудь. Андрей наклоняется и обхватывает губами сосок. Я пропадаю в этих ласках. От удовольствия закусываю губу. Выгибаюсь и подрагиваю от того, как чувствительно он целует мою грудь, как водит языком по соскам. Мягко и требовательно обхватывает губами и сосёт.

— Андрей, — проговариваю медленно, лениво, кладу ладонь ему на голову, ворошу волосы, показываю как хорошо мне и как сладко.

Не могу больше ждать вцепляюсь пальцами в его брюки, тяну ремень. Расстегиваю пуговицы на джинсах. Чувствую, как он хочет меня. Доверяет мне, открыть и выпустить на свободу его возбужденный член. Как только я потянула с него брюки, Андрей подхватывает меня за ягодицы, прижимается, и я чувствую, как проникает в меня вместе с членом безумное наслаждение.

Ощущение горького, ненасытного, ограниченного счастья заставляет накатиться слезу. Одно движение и я закатываю глаза от блаженства. Судорожно хватаюсь за голову Андрея, чтобы снова прижаться, и не отпустить. Никуда не отпустить.

Вместе с удовольствием в меня врывается осознание моей к нему любви. С каждым его движением, и вдохом. Это удовольствие с толикой горечи, с привкусом крови.

Как быть, чтобы не расстаться никогда, чтобы эти объятья длились вечность. Что мне сделать, какую ленту отмотать назад?

Ничего нельзя вернуть, ничего. Только сильнее раздвигать ноги и впускать его в себя. Получать сегодня сейчас. А там уже, будь что будет.

Этот секс, перемешанный с болью не физической, кажется ещё более совершенным. Уникальным. Таким, который никогда больше не повторится. Как в последний раз.

Ладони Андрея вдавливают мои бёдра. Требовательно хватают, даже больно. Но мне всё равно. Я хочу этого, хочу.

Андрей склонился надо мной, я держу его за шею и мы исступлённо трахаемся на кухонной столешнице.

Но, вдруг он замирает, останавливается.

Я не понимаю почему, что его остановило?

Поворачиваю голову, смотрю в экран телевизора и вижу здание бизнес-центра, куда я ходила к Николаеву. Несколько секунд его показывают, а потом огненный взрыв разорвал тёмное пятно ночи.

Не сразу, а через секунду, я понимаю, что это значит.

***

— Это ты?… Это сделал ты? — она проговорила это с возмущением и укоризной, как будто я провинился, а она меня ругает.

— Да, — я выпрямился, отступил и наш приятный секс закончился.

— Но это… это… подло, — тычет пальцев экран.

Смотрю туда и ощущаю невероятное удовольствие. Глядя на то, как вырываются языки пламени с тридцать второго этажа, с кабинета, в котором когда-то я сидел и создавал своё светлое будущее. Для себя для своей жены и для Николаева Степана. Он взял то, что хотел, поиграл со мной как хотел, а теперь пусть поиграет в мою игру.

— А что тебе не нравится? — вернулся мыслями в комнату, где всё ещё стоит, уперев взгляд в экран Лиза.

Её реакция не понравилась мне. Она природная. Для неё, но мне не нравится.

Отошел в сторону. Отстранился.

Пусть видит Лиза, что мне плевать. Никакие попытки призвать к моей совести или человеколюбию тут не прокатят.

— Как это что, Андрей, ты взорвал офис Николаева! А если там были люди?

— Там никого не было, я проверил, — я сел, открыл крышку на салатнике и начал есть.

— Ну и что, а сколько людей лишилась работы, из-за тебя, — Лиза подошла, взяла крышку и резко закрыла салат.

Я встал. Лиза, скрестив на груди руки, отвернулась к окну. Я глянул и пошел из кухни. Плевать.

— Андрей, ты слышишь?

Я вернулся. Окинул её взглядом и сказал:

— Если хочешь тут быть, чтобы я не слышал этого. Это не твоё дело. Сюда не лезь, — указал пальцем в телевизор.

Она затихла, изумлённо и обижено глядя на меня. Не испуганно хотя бы, но всё равно в этот момент, наверное, точно подумала, что я маньяк подрывник.

Пусть думает что захочет. Мне всё равно. Моя жизнь уже катится под откос и пока она ещё катится, я хочу сделать как можно больше. И мне совершенно безразлично нравится это кому-то или нет.

Я пошел в спальню, скинул куртку, потом штаны, трусы и пошел в душ. Крутанул кран, встал под холодные струи. Нужно немного остыть.

Может и вправду я слишком резок с ней? Но меня злит, когда кто-то пытается наступить на мои планы, смешать их и заставить меня почувствовать, что делаю неправильно. Пристыдить. Воззвать к моей совести. Не получится. Не сейчас.

Она это делает. Лиза. А я не хочу. Меня это бесит.

— Андрей, — услышал я сквозь шум воды.

— Если ты пришла читать мне мораль, можешь не стараться. Это бесполезно, — говорю не оборачиваясь.

— Нет, я не пришла читать мораль. Просто я не знаю, как мне понимать…

— Никак не понимать. Если ты здесь, значит должна абсолютно точно для себя осознавать, что в любой момент меня заберут, или убьют. В любой момент. Ничего другого, что ты себе напридумывала — не будет.

Стою голый, перед ней и объясняю, как мало мне осталось. Даже сам почувствовал как мало.

Лиза затихла, окинула меня взглядом. Если себя мне давно не жаль, то её я всё ещё жалею. Как трудно ей осознавать, что ничего не будет. А мне легко.

— Иди сюда, — я протянул ей ладонь.

Она обиженно посмотрела.