Охота на волков

Сзади кто-то хрюкает, давясь смехом.

— Да как ты… — он задыхается от возмущения, краснея.

Но в этот момент до нас доходит Разумовская со свитой. С ней Илена и Анна Эратская, огонь и лед. И надутый парень, которого я видел еще при первой встрече, в парке. Именно он и представлял ее нам со всем возможным пафосом.

Такой же зализанный и манерный, услышав мою последнюю фразу, он вдруг расплывается в очень приятной и пугающей улыбке, предназначенной моему собеседнику. Тот закашливается и резко отворачивается.

Никто не подскакивает с поклонами и «высочествами» и я понимаю, что даже принцессы касаются принятые негласные правила.

Девушка по очереди здоровается с нами, неожиданно обращаясь ко мне коротко, по имени. Сто пар ушей, сейчас направленных на нас, естественно это слышат и по аудитории проносится вздох. Да она издевается!

Разумовская, довольно улыбнувшись произведенному эффекту, усаживается передо мной. Я переваливаясь через парту, невоспитанно утыкаясь в ее ухо и шепчу уже еле слышно:

— Высочество, с чего это я удостоился такого внимания?

Ольга вздрагивает от неожиданности, фыркает и шепчет в ответ, чуть повернувшись:

— Белаторский, ты совсем дурак?

— Допустим, — соглашаюсь я. — Но это вряд ли достойная причина.

— Тебе так неприятно мое внимание?

Это подстава, я в курсе. Правильный ответ тут может только один.

— А тебе так приятно всеобщее обсуждение? — не сдаюсь я.

— Игорь, — она деланно вздыхает. — Ты вот сейчас привлек гораздо больше внимания, пока со мной шепчешься.

Вижу как дергается уголок ее губ, сдерживая смех. И только сейчас соображаю, как это выглядит со стороны. Быстро отстраняюсь, садясь на место. И успеваю словить пару охреневших взглядов.

Похоже, девчонка решила поиздеваться над юными аристократами, а меня выбрала прикрытием. Возможно, чтобы сразу отвадить других. А возможно, чтобы посмотреть кто как себя в руках держит. Она, конечно неугомонная, но точно не дура.

Мне остается либо подыграть, либо переиграть. Главное, не доиграться. Что мне теперь, за хвост ее дергать? Вроде не школа, взрослые люди. Пусть сейчас эти взрослые и вылупились, как дети.

Ладно, посмотрим насколько далеко зайти ей хватит смелости. С тем, что без скандалов не обойдется, я уже смирился. Только вот боюсь, что бате наши шутки не зайдут.

Друзья же всю эту сцену сидят с невозмутимым видом, как и положено. Только Каритский пихает меня в бок, кивая на сверлящего меня злым взглядом здоровяка в паре рядов внизу.

Бедняга чуть шею не свернул, буравя меня своими прищуренными светлыми глазами.

— Поклонников у тебя прибавляется, — радостно сообщает рыжий. — Сам княжич Зангин удостоил такой чести.

Вспоминаю род Зангиных. Тоже палачи империи, но если Панаевские отвечают за правосудие, пусть и своеобразное, то Зангины исключительно за наказание. Их бог-покровитель Шемзу, с говорящим эпитетом «господин крови» и «убийца душ». Не задаются у меня нормальные отношения с палачами…

А вот Саша может оказаться очень полезным своим знанием в лицо каждого наследника, а уж тем более наследницу. Если общие знания по великим родам я подтянул, то их внешность запоминать было выше моих моральных сил.

— Ты чему так радуешься то?

— Ну, похоже на вас уже можно принимать ставки.

— В смысле? В академии запрещены любые драки, выгонят в один момент, — недоумеваю я, смотря на уверенную ухмылку рыжего.

— Ну… — многозначительно тянет он.

— Так, чего я не знаю? — я сразу напрягаюсь.

Но тут снова хлопает дверь и заходит преподаватель, своим появлением пресекая все разговоры. Каритский делает такой загадочный вид, что меня так и подмывает дать ему затрещину и вытрясти информацию.

Мужик, уже в годах, но резвый и отчаянно жестикулирующий, прямо от двери начинает бубнить:

— Меня зовут Марк Антонович и нас с вами, уважаемые студенты, ждет интереснейшая лекция о величайшей эпохе в истории человечества…

Врет мужик обо всем, кроме имени. Ничего интереснейшего в том, как в течение века все живое последовательно вырезало друг друга, нет. И голос у преподавателя, под стать теме, оказывается нудный и монотонный. Настолько, что ловлю себя на том, что клюю носом, вырубаясь.

Еле успеваю одернуть себя, чтобы не использовать силу для бодрости. И пробую подпитать тело хаосом. Призыв сумрачной силы помогает, хотя вместе с ясностью разума приносит раздражение и желание сожрать препода.

И я вдруг чувствую отклик в аудитории. В ком-то отзывается хаос, что бодрит меня еще сильнее, напрочь сбивая сонливость и скуку. Хтонь, кто? Кручу головой, но не успеваю найти источник, его наглухо перекрывают.

И остаток лекции я разглядываю присутствующих, пытаясь найти самого подозрительного. В итоге такими мне кажутся почти все, и я ловлю еще несколько недоброжелательных взглядов.

После истории начинается артефакторика, на которой меня снова одолевает дремота. Перечисление минералов, их свойств, месторождений и областей применения, горячо интересуют только Богдана, который постоянно что-то уточняет и переспрашивает, заслужив вначале одобрение, а потом и ворчание преподавателя.