Охота на волков

II. НИКАКОЙ ОШИБКИ
На стене висели в рамках бородатые мужчины —
Все в очечках на цепочках, по-народному – в пенсне, —
Все они открыли что-то, все придумали вакцины,
Так что если я не умер – это все по их вине.
Мне сказали: «Вы больны», —
И меня заколотило,
Но сердечное светило
Улыбнулось со стены, —
Здесь не камера – палата,
Здесь не нары, а скамья,
Не подследственный, ребята,
А исследуемый я!
И хотя я весь в недугах, мне не страшно почему-то, —
Подмахну давай, не глядя, медицинский протокол!
Мне приятен Склифосовский, основатель института,
Мне знаком товарищ Боткин – он желтуху изобрел.
В положении моем
Лишь чудак права качает:
Доктор, если осерчает,
Так упрячет в «желтый дом».
Всё зависит в доме оном
От тебя от самого:
Хочешь – можешь стать Буденным,
Хочешь – лошадью его!
У меня мозги за разум не заходят – верьте слову, —
Задаю вопрос с намеком, то есть лезу на скандал:
«Если б Кащенко, к примеру, лег лечиться
к Пирогову —
Пирогов бы без причины резать Кащенку не стал…»
Доктор мой не лыком шит —
Он хитер и осторожен:
«Да, вы правы, но возможен
Ход обратный», – говорит.
Вот палата на пять коек,
Вот профессор входит в дверь —
Тычет пальцем: «Параноик», —
И пойди его проверь!
Хорошо, что вас, светила, всех повесили на стенку —
Я за вами, дорогие, как за каменной стеной:
На Вишневского надеюсь, уповаю на Бурденку, —
Подтвердят, что не душевно, а духовно я больной!
Род мой крепкий – весь в меня, —
Правда, прадед был незрячий;
Шурин мой – белогорячий,
Но ведь шурин – не родня!
«Доктор, мы здесь с глазу на глаз —
Отвечай же мне, будь скор:
Или будет мне диагноз,
Или будет приговор?»
И врачи, и санитары, и светила все смутились,
Заоконное светило закатилось за спиной,
И очечки на цепочке как бы влагою покрылись,
У отца желтухи щечки вдруг покрылись белизной.
И нависло остриё,
И поежилась бумага, —
Доктор действовал во благо,
Жалко – благо не мое, —
Но не лист перо стальное —
Грудь пронзило как стилет:
Мой диагноз – паранойя,
Это значит – пара лет!
1975