Охота на волков

Вот – главный вход, но только вот
Упрашивать – я лучше сдохну, —
Вхожу я через черный ход,
А выходить стараюсь в окна.

Не вгоняю я в гроб никого,

Но вчера меня, тепленького —
Хоть бываю и хуже я сам, —
Оскорбили до ужаса.

И, плюнув в пьяное мурло

И обвязав лицо портьерой,
Я вышел прямо сквозь стекло —
В объятья к милиционеру.

И меня – окровавленного,

Всенародно прославленного,
Прям как был я – в амбиции
Довели до милиции.

И, кулаками покарав

И попинав меня ногами,
Мне присудили крупный штраф —
За то, что я нахулиганил.

А потом – перевязанному,

Несправедливо наказанному —
Сердобольные мальчики
Дали спать на диванчике.

Проснулся я – еще темно, —

Успел поспать и отдохнуть я, —
Встаю и, как всегда, – в окно,
Но на окне – стальные прутья!

И меня – патентованного,

Ко всему подготовленного, —
Эти прутья печальные
Ввергли в бездну отчаянья.

А рано утром – верь не верь —

Я встал, от слабости шатаясь, —
И вышел в дверь – я вышел в дверь!
С тех пор в себе я сомневаюсь.

В мире – тишь и безветрие,

Чистота и симметрия, —
На душе моей – тягостно,
И живу я безрадостно.

Зима 1966/67

«Корабли постоят – и ложатся на курс…»

Корабли постоят – и ложатся на курс, —
Но они возвращаются сквозь непогоды…
Не пройдет и полгода – и я появлюсь, —
Чтобы снова уйти на полгода.

Возвращаются все – кроме лучших друзей,

Кроме самых любимых и преданных женщин.
Возвращаются все – кроме тех, кто нужней, —
Я не верю судьбе, а себе – еще меньше.

Но мне хочется верить, что это не так,

Что сжигать корабли скоро выйдет из моды.
Я, конечно, вернусь – весь в друзьях
                              и в делах —
Я, конечно, спою – не пройдет и полгода.
Я, конечно, вернусь – весь в друзьях
                              и в мечтах,
Я, конечно, спою – не пройдет и полгода.

<1967>

Случай в ресторане