Охота на журавля

С полчаса я сидела на набережной и глядела в серую воду. Очень хотелось залезть в горячий душ и как следует отдраить себя жесткой мочалкой. Какая гадость эта ваша заливная рыба! Вот с кем я не хочу разговаривать, так это с интим-клиниками. А куда деваться? Версия ошибки эксперта убедительной не казалась. Ни. На. Грош. После визита в морг я залезла в кое-какие медицинские справочники — симптоматика вполне соответствовала тому кошмару, который мне довелось лицезреть. Оказывается, трихопол не просто не сочетается с алкоголем, но некогда даже использовался при лечении алкоголизма. В небольших дозах. Так что, гадость не гадость, а придется. Наверняка Марк получил «лекарство» незадолго перед смертью. В противном случае отрава либо сработала бы раньше — при его-то привычках, либо большая часть уже вышла из организма естественным путем. В общем, надо проверить все встречи Марка в тот день.

А чтобы не так тошно было, надо бы еще и в гороно зайти. Может, этот не по годам шустрый Глебов и хулиган, но олимпиаду-то он выиграл! И как хотите, а всего лишь из-за шалости, пусть и довольно жестокой, не допускать его к другим, более серьезным соревнованиям — это как исключить чемпиона страны из олимпийской сборной под предлогом того, что он с соседями поссорился. Может, интерес прессы сподвигнет наших наробразовских дам несколько изменить отношение к ситуации?

Но сначала — клиники.

7

Велик и могуч русский «язык».

Хан Батый

«Сюжет-клуб» больше напоминал вычислительный центр, чем медицинское учреждение: сталь, стекло и немного — совсем чуть-чуть — пластика и кожи. Худенькая стриженая девочка без следа косметики — разительный контраст с КВД! — задала единственный вопрос:

— Вам помочь? — и неуловимым движением подвинула ко мне стопку информационных буклетов. На объяснения у меня ушло ровно пятнадцать секунд, Марка она вспомнила сразу.

— Да-да, конечно, приходил несколько дней назад, такой усатый, сразу видно — журналист. Я думала, он с телевидения, оказалось, из газеты, правильно? Беседовал с Владимиром Ивановичем, это наш директор, Красниковский Владимир Иванович. Подождите минуточку, пожалуйста.

Она пощелкала клавишами у себя на пульте:

— Владимир Иванович, к вам из «Городской Газеты»… нет, девушка… да, конечно. — и, повернувшись ко мне, сообщила:

— Владимир Иванович освободится через десять минут, подождите, пожалуйста, в холле.

Ровно через десять минут меня пригласили в кабинет, целую стену которого занимало громадное окно с видом на речные просторы. Владимир Иванович, да простят меня читатели, больше всего напоминал сперматозоид: маленький, тощий, большеголовый и очень-очень шустрый.

— Добрый день, — он легко улыбнулся. — Чем могу служить? — он сделал паузу, давая мне возможность представиться.

— Меня зовут Рита, и, если вас это не затруднит… не могли бы вы вкратце рассказать, о чем беседовали с Марком, ох, простите, с Валентином Борисовичем Марковым.

Владимир Иванович хмыкнул, однако, не задал ни одного вопроса. А ведь должен был поинтересоваться хотя бы тем, почему вместо одного журналиста является другой. Может, конечно, господин директор в принципе не любопытен, но не до полного же безразличия!

— Только вкратце, — предупредил нелюбопытный директор. — У нас с вами двадцать минут, идет? Вы извините, что тороплю, но вы без звонка, а у меня график. Если нужны будут подробности, тогда ближе к вечеру.

С минуту мы с ним еще изображали Бобчинского и Добчинского — «извините, только после вас».

— Так. В основном вашего коллегу интересовала, если можно так назвать, механика учета информации. Осложняет ли дело анонимность, могут ли перепутаться результаты анализов и возможен ли… ну, скажем, посторонний доступ к этой информации, то есть насколько она действительно анонимна. Пункт первый. Анонимность и учет. Тут все просто. Никакой принципиальной разницы нет, под каким именем объект учитывается: Петр Иванович Сидоров или «Джеймс Бонд». Единственное, что нужно проверить — нет ли совпадений. А это делается автоматически: когда регистратура набирает названное имя, в случае дубля компьютер сам про это скажет, мол, имя уже занято.

— И что тогда? Цифровой индекс?

— Теоретически возможно, но практически мы стараемся не использовать имен, включающих цифры: люди гораздо чаще путают числа, нежели слова, правда? — улыбался Владимир Иванович часто и объяснял легко и доходчиво, как хороший лектор. — Мы, конечно, не станем вслух подозревать пациента в том, что он способен ошибиться, это невежливо. Просто говорим, что программа запрещает цифровые символы. С влиянием анонимности на систему учета все понятно?

— Да.

— Тогда пункт второй. Посторонний доступ. Что-то не так?

— Э-э… По-моему, второй пункт был о перепутывании результатов.