Охота пуще неволи ; Трудный сезон

Мы остались на булыжном берегу, покрытом уже довольно толстым слоем снега. Первым делом бросились к тайге, нависающей над берегом. Однако обследование не обрадовало. Это была пойма, заливаемая в каждое половодье. Поэтому лес был изрежен и болотист. А до коренного берега надо идти еще с полкилометра. Посовещавшись, решили зимовье ставить прямо здесь, на пойме: зимой болото не страшно, а весной нас здесь не будет. Но из-за разреженности леса на сруб стройматериала не хватит. Тут же приняли решение ставить балаган. Надо сказать, мы заранее подготовились к такому варианту, имея в виду экономию времени и сил. Правда, в отличие от традиционных балаганов, которые ставят за день-два, но которые, являясь временным жилищем, отличаются минимумом удобств, мы решили поставить балаган фундаментальный: огромный, непромокаемый и теплый. Конструкцию продумал еще в деревне, обсудив все до деталей. Так что необходимый стройматериал, которого нет в тайге, мы привезли с собой.

Но сначала надо было поставить временное жилье. Для этого у нас была подготовлена зимняя палатка, сшитая в дни вынужденного досуга, пока ожидали вертолета. Палатка был большая, теплая, с двойными стенками. Шили сами, из своего же материала, привезенного из города. Установив печку и нары, пообедали, воспользовавшись концентратами, а потом перетаскали вещи с берега. В общем, первый день прошел хлопотах по устройству и обживанию нового места. Работали с подъемом. Радовались, что наконец вырвались на волю и что теперь не зависим ни от кого. По-моему, для людей деятельных и инициативных самым страшным наказанием является вынужденная бездеятельность, и неопределенность положения, и еще зависимость от безынициативных людей. Поэтому даже нашу заброску на голое место в тайгу в разгар зимы мы расценивали как подарок, как избавление от неволи. А посему наше моральное состояние было на самом высоко уровне. Мы готовы были преодолеть любые преграды, вставшие на нашем пути, ибо знали, что теперь все зависит только от нас, больше ни от кого. Застоявшиеся силы тела и духа вырвались наконец на простор. И работа закипела.

Четыре дня, потраченные на строительство, оправдали себя. Такого теплого зимовья мне нигде более не приходилось встречать. Любая бревенчатая изба уступает в этом отношении балагану, укрытому, как в нашем случае, толстой моховой дерниной. Жилого пространства в балагане было в избытке. Мы уложили внутри всю свою поклажу и продукты, и еще оставалось много свободного места. Стоило нам переселиться из палатки в балаган, как на следующее утро ударил тридцатиградусный мороз. Успели все-таки!

Последующие дни протапливали жилище, чтоб вытаял снег на полу, и испарилась лишняя влага. Влага вытапливалась из моховой дернины, покрывавшей балаган, так как стенки обогревались очень сильно. Сфагнумовый мох обладает прекрасным свойством: высохнув, становится очень гигроскопичным. Так что внутри балагана влажность всегда держалась на одном уровне: избыток мгновенно поглощался гигроскопичной стенкой, ну а недостаток тут же восполнялся — ведь мы поставили балаган на верховом болоте. Пол под нами прогибался, как пружинистая перина. Мы ходили по моховому ковру, толщина которого превышала метр. Это обстоятельство нас нисколько не смущало. Наоборот, известно, что сфагнум обладает исключительными бактерицидными свойствами. Так что мы жили в стерильных условиях. И это вселяло в нас уверенность за свое здоровье. Под надежной защитой мха нам не страшны были отныне никакие болезни. Ну а если серьезно, мы были недалеки от правды. Эвенки, вечные жители тайги укладывая детей в берестяные колыбели, запихивали туда пучок сухого сфагнумового мха, и ребенок всегда был сух и застрахован от болезней и простуд, даже зимой. Наше жилище в том отношении напоминало эвенкийскую колыбель, только гигантского размера. Впрочем, я не намеревался поселяться здесь надолго. Ведь мой участок западнее. Сюда я буду приходить лишь за продуктами. Если бы мы прибыли еще при открытой воде, то свою часть груза я сплавил бы на плоту. Но теперь мне предстоит таскать на себе всю эту тяжесть. Лед на реке с каждым днем крепчал, и, покончив с делами здесь, можно было топать и к себе.

Я задержался у Толи еще дня на три. Мы попилили дров (бензопила моя осталась еще с прошлого года в таежной избе, и доставлять ее оттуда теперь уже было нерационально), затем сходили в маршруты, прорубая путики и устанавливая капканы. Толя — молодой охотник, всего второй сезон охотится — в прошлом году был на правах ученика, и его наставник не доверял ему даже снимать шкурки с соболей. Поэтому он пока нуждался в моей помощи. Прорубив вместе два путика, мы сошлись на том, что дальше он сможет работать самостоятельно. Теперь наступила очередь помогать уже мне.