Охота светской львицы

– Раз так дело обстоит – импровизируй.

– Импровизирую, – буркнул Виктор, набирая номер. Когда ему ответили, он вдруг заговорил таким сексапильным женским контральто, что водитель чуть не выехал на встречную полосу: – Аллоу? Я бы хотела побеседовать с Григорием Бенедиктовичем Таратайкиным. Это вы? Прелестно! Меня зовут Виктория Эрнестовна, я являюсь арт-директором нового ночного клуба «Кокотка Клеманс». Слышали? Как мило, не ожидала, мы ведь только что открылись. Вы душка, Гришенька, я могу вас так называть? Да? А вы зовите меня Вика. Так вот, Гришенька, я слышала от друзей, что вы изумительно, бесподобно изображаете Алексея Майорова, это правда? Чудненько! У меня для вас есть очень интересное предложение, ангажемент на все новогодние праздники, буквально с завтрашнего дня, с 24 декабря и до 14 января. Оплата вас устроит, уверяю. Что надо будет делать? В этом-то и вся фишка. Вы же в курсе, что сейчас творится вокруг Майорова? Да? Ну вот, а мы задумали супер-шоу со стриптизом, где Майоров развлекается с девочками. Естественно, участвовать будут не девочки, а совершеннолетние девицы, но одеты они будут в гольфики и детские платьица. И вы в роли Майорова! Очаровательно, правда? Публика валом пойдет. Ой, ну что это я все по телефону пытаюсь рассказать, давайте я к вам заеду! Когда? Через час вас устроит? Вы прелесть, Гришенька, с нетерпением жду встречи! Чао! – и Виктор нажал кнопку отбоя.

– Виктория Эрнестовна? – смеясь, снова повернулся к нему Левандовский. – «Кокотка Клеманс»? Ну и буйная же у тебя фантазия, парень! А голос-то, голос! Семен мой, – генерал кивнул в сторону покрасневшего водителя, – так возбудился, что чуть не угробил нас!

– Гениален, скромен, в быту неприхотлив, – начал загибать пальцы Виктор, – знаю очень много языков, недавно закончил изучать суахили, плету макраме, вышиваю болгарским крестом, черт, пальцев не хватает, а вторая рука телефоном занята. Кстати, возьмите его, и я продолжу.

– Ты не макраме плетешь, ты языком много плетешь, Виктория Эрнестовна, – ехидно обронил Сергей Львович, забирая телефон. – Теперь о деле. Сейчас я отвезу тебя к Таратайкину и оставлю часика на два. Пока ты будешь объяснять Грише всю важность его миссии, я съезжу по своим делам, а заодно подготовлю все к предстоящей подмене. Номер телефона Григория Бенедиктовича остался в памяти моего мобильного, так что я тебя наберу, когда буду готов.

Когда Виктор подошел к двери квартиры Григория Бенедиктовича, он услышал доносившиеся изнутри звуки «Бесаме мучо». Усмехнувшись, администратор нажал кнопку звонка и закрыл ладонью глазок. За дверью послышалось шуршание, затем Гриша, артистично откашлявшись, голосом завзятого сердцееда прогнусавил:

– Кто там потревожил покой отшельника?

– Это я, Виктория Эрнестовна, – простонал Виктор, – ну что же вы, открывайте быстрее, вы меня истомили совсем, я вся горю!

Дверь незамедлительно распахнулась, на пороге стоял Григорий Бенедиктович. Очевидно, решив сразить будущую работодательницу, обладающую таким сексуальным голосом, наповал, Гришуня предстал в образе Алексея Майорова: парик, грим, яркий сценический костюм, удачно скрывающий разницу в телосложении, – сходство было, как всегда, потрясающим. Правда, когда Таратайкин увидел вместо загадочной арт-директрисы ухмыляющегося администратора самого Майорова, лицо Гришуни приобрело обиженное выражение, словно у мальчишки, нашедшего под новогодней елкой вместо конструктора «Лего» энциклопедию растительного мира средней полосы России.

– Григорий Бенедиктович, вы – прелесть! – все тем же бархатным голосом заметил Виктор, входя в квартиру, где перешел на обычный стиль общения. – Ты бы посторонился, ишь, застыл, словно Горгону Медузу увидел. Эй, – пощелкал он пальцами перед носом окаменевшего Таратайкина, – памятник утраченным иллюзиям, очнись, твоя судьба пришла!

Но, похоже, Григорий Бенедиктович вовсе не горел желанием слиться с судьбой в экстазе, ибо с неожиданной для памятника прытью вдруг бросился к распахнутой двери. Виктор едва успел схватить его за руку.

– Пусти, пусти, – заверещал Таратайкин. – Я буду кричать, сейчас сосед выйдет, он после ночной смены отдыхает, шума не любит.

– Во-первых, ты уже орешь, – Виктор втащил Гришуню в квартиру и захлопнул дверь, – во-вторых, бить за это сосед будет тебя, а в-третьих, я тебя, урода неблагодарного, спасаю, а ты выкобениваешься.

– Это почему урода? – обиделся Григорий Бенедиктович. – И от чего, интересно, ты меня спасаешь?

– Напоминаю, не «ты», а «вы», – Виктор легкими тычками в спину задал Таратайкину нужное направление, конечной целью которого была гостиная. – А спасаю я тебя, пародия на Алексея, от печальной участи быть разорванным в клочья или, на худой конец, просто и без затей избитым добрыми согражданами.

– Это с какой стати? – возмутился Гриша, собирая жалкие остатки собственного достоинства.