Охота в атомном аду

Ну ничего, кроме подтверждения более чем очевидного факта, что советские танкисты практически с ходу занимали Штутгарт, я в этих с трудом прорывающихся через сильные помехи репликах не услышал. Поэтому на всякий случай немного покрутил ручку настройки и сильно удивился, когда в моих ушах вдруг возник хрипловато-надтреснутый и очень испуганный молодой голос, буквально кричавший в эфир по-английски:

– Anybody who reads, please respond! Russian tanks enter Stuttgart! No connection! Ammunition is running out! Counter attack failed! Treat of capture of bridges across the Rhine! Anybody who reads, please respond! This is the Second Tank!..

И слышно этого импортного паникёра было куда лучше, чем наших наступающих танкистов. Предполагаю, что его радиостанция была намного мощнее (небось не просто в танке засел, а в КШМке, КУНГе или даже стационарном узле связи), да и качественнее (что в те времена сомнений, в общем, не вызывало, с элементной базой в тогдашнем СССР проблем хватало).

Я прикинул – неизвестный крикун упомянул какую-то «Вторую танковую». Ага, скорее всего речь шла о 2-й танковой дивизии армии США, которая торчала в ФРГ аж с 1952 года и входила здесь в состав 7-й американской армии. Кстати, штаб 7-й американской армии тогда был как раз вроде бы именно в Штутгарте. И, стало быть, какой-то явно обороняющий этот самый Штутгарт американский (вряд ли это звиздел англичанин или, скажем, канадец, но, с другой стороны, на войне чего только не бывает) командир невысокого ранга, которому явно было страшно прямо-таки до жути, сейчас кричал открытым текстом в эфир, всем, кто его мог услышать, о том, что контратака сорвалась, боеприпасы кончаются, русские танки входят в Штутгарт и есть угроза захвата мостов через Рейн. И что характерно, этот трусливый, штопаный кондом даже не пытался вызвать на себя артогонь с целью сдерживания противника (что, вероятно, сделал бы на его месте русский офицер) – особенность национального характера?

В принципе, всё это была нормальная реакция сильно перенервничавшего человека, фатально припёртого к стенке, и я даже не сомневаюсь, что кто-нибудь его услышит, как-никак, совсем недалеко, на западном берегу, между Рейном и французской границей, понатыкано до фига американских военных баз, для подсчёта числа которых может не хватить пальцев на двух руках – Рамштейн, Мангейм, Висбаден, Шпандаглем и прочие Майнцы. Да и в том же Карслруэ, помнится, аж до 1995 года торчала какая-то американская база. Если, конечно, здесь все они уже не успели улететь в стратосферу с попутным ветром, в тех самых клубах дыма…

Только неизвестно, как в конечном итоге отреагируют те, кто его всё-таки услышит? Ведь резервов у НАТО уже скорее всего нет. Так что они вполне могут особо не вникать в суть проблемы и, не проводя доразведки и не дожидаясь положенного «вызываю огонь на себя», просто взять да и долбануть от всей души чем-нибудь мегатонным (хоть с самолёта, хоть ракетой), с них, как говорится, станется. Ведь, объективно, слабаков и паникёров на любой войне обычно не жалко, даже своим…

В результате для нас, на ближайшую перспективу, опять возникала дурацкая лотерея с запредельно смертельными ставками, совершенно в стиле пресловутой «русской рулетки»…

Дальнейшее прослушивание эфира не дало мне ничего. Американец из «Второй танковой» продолжал истерически орать (и явно намеревался делать это до момента, пока его самого не убьют или возьмут в плен, либо до тех пор, пока у его рации не сядут в ноль батареи), а наши, не слушающие его (а как они его услышат, на другой-то волне?) танкисты, лаконично выдавали в эфир в основном отдельные (и, надо признать, сильные, включая периодически употребляемые к месту и ни к месту простонародное обозначение женщины с пониженной социальной ответственностью или вариаций на тему мужского достоинства) слова и междометия, плохо различимые за шорохом помех и не проясняющие ничего в текущей обстановке. Хотя откуда там вообще могло взяться что-то кардинально новое? Много ли ты увидишь из движущегося танка, да ещё и в городском бою?

На обочине, посреди аккуратненьких одноэтажных домишек затаившегося в тихом ужасе «частного сектора», мелькнула дорожная развилка с указателем. Направо – «Stuttgart», налево – «Pforzheim-Karl-srue». Стало быть, как заповедовал нам когда-то один до сих пор хронически не погребённый основоположник, «верной дорогой идёте, товарищи». В канаве рядом с указателем лежал сильно покорёженный, явно снесённый туда тараном проходившего на большой скорости танка, гражданский двухосный грузовик «Хеншель» с кабиной голубого цвета (нечто в стиле нашего «ЗИС-150», только чуть побольше) и разбитым прямо-таки в щепу дощатым кузовом, из которого разлетелись далеко по сторонам пустые металлические бидоны – для молока или чего-то подобного.

– Куда? – не оборачиваясь спросила моя прильнувшая к своему триплексу механик-водительша.

– Давай направо.