Охота за атомной бомбой

"Атомное, а затем и термоядерное оружие было создано в Советском Союзе в основном благодаря огромному научному, техническому и интеллектуальному потенциалу. Решающий вклад в это дело принадлежал многочисленной группе советских исследователей. Что касается вклада разведывательных служб в создание советской атомной бомбы, то их значительная и в высшей степени компетентная деятельность в интересах государства сыграла вспомогательную роль. Судя по имеющимся в СВР архивным материалам, книга П. Судоплатова "Специальные операции" представляет мозаику из реальных событий, полуправды и чистого вымысла.

Как правило, специальные службы избегают комментировать методы своей работы и сообщать о своих источниках информации. Однако в данном конкретном случае мы можем позволить себе твердо заявить, что утверждения, содержащиеся в этой книге о том, что советские разведывательные службы якобы получили информацию по атомной бомбе напрямую от таких выдающихся ученых, как Э. Ферми, Л. Сцилард, Р. Оппенгеймер, и некоторые другие не соответствует действительности".

Читатель, благосклонно относящийся к версии Судоплатова, может счесть, что ключевым словом в этом тексте является слово "напрямую" и что в таком случае Р. Оппенгеймер мог быть "непрямым" источником. Я придерживаюсь другой точки зрения, и объясню почему. Как можно предполагать, что Оппенгеймера завербовали, использовали в оперативных целях и манипулировали им? Рассмотрим этот вопрос более детально.

Судоплатов приписывает вербовку Оппенгеймера Григорию Хейфецу главному резиденту НКВД в Сан-Франциско, где он работал под прикрытием должности вице-консула СССР под фамилией Браун. Если верить биографической справке1, Григорий Хейфец, по-видимому, впервые встретил Оппенгеймера в декабре 1941 года на вечере, посвященном сбору средств в пользу испанских беженцев. Дальнейшие встречи происходили во время коктейлей и, наконец, он виделся с Оппенгеймером с глазу на глаз на одном из завтраков, и все это в течение одного месяца. Выдающийся физик сказал ему тогда о своей тревоге по поводу того, что нацисты могут создать атомную бомбу раньше союзников. Хейфец передал эту информацию в Центр шифротелеграммой из посольства СССР в Вашингтоне. Эта телеграмма подтверждала другое сообщение из Лондона, в котором говорилось, что англичане занимаются созданием "урановой бомбы". В первой главе мы еще вернемся к этому сообщению из Лондона.

В этой связи Центр направил в Соединенные Штаты Семена Семенова с целью создания агентурной сети для получения информации по атомной проблематике. В течение всего этого времени Хейфец на дружеской основе использовал Оппенгеймера как источник информации и поддерживал с ним контакт через свою жену. Другой сотрудник НКВД Елизавета Зарубина, жена известного советского разведчика Василия Зарубина, поступала таким же образом. Хотя Судоплатов приводит очень мало дат, мы с большой степенью вероятности можем отнести эти события к периоду Лос-Аламоса - места, которое Оппенгеймер выбрал в ноябре 1942 года для проекта "Манхэттен". Судоплатов утверждает, что похищенная в Лос-Аламосе информация направлялась в Вашингтон и Нью-Йорк, а оттуда в Москву. Иногда ее передача проводилась через одну из аптек в городке Санта-Фе, которую в таких случаях называют нелегальной резидентурой. "В 1944 году, - продолжает Судоплатов, - Хейфец вернулся в Москву и подготовил отчет о своих впечатлениях в отношении Оппенгеймера и других видных фигур, участвовавших в атомных исследованиях"1.

Однако Судоплатов не уточняет, что Хейфец не фигурирует в делах "Энормоз". Не найдено ни отчетов, ни шифротелеграмм от него с упоминанием Оппенгеймера или атомной бомбы. Когда он возвратился в Москву в 1944 году, ему предложили написать отчет о его работе в Америке. Этот отчет сохранился, и в нем нет никаких упоминаний ни об Оппенгеймере, ни тем более об атомной бомбе. Нет ни одного даже малосущественного документа, подтверждающего ту значительную роль, которую Судоплатов приписывает Хейфецу в рамках мероприятия "Энормоз". Отсутствуют также и какие-либо досье на Оппенгеймера, Ферми, Бора и других. Их имена не проходят даже по текущей оперативной переписке. Ничего не дали и поиски в делах упоминаний об аптеке в Санта-Фе, которые наверняка обнаружились бы там, если бы действительно она использовалась в качестве конспиративной квартиры или "почтового ящика". Судоплатов посвящает любопытный пассаж Оппенгеймеру, а точнее, тому, как с ним велась оперативная работа.

"Оппенгеймеру и Ферми, как источникам информации, присвоили псевдонимы Звезда и Издатель. "Звезда" служило не только псевдонимом Оппенгеймера, но также кодовым наименованием других физиков и исследователей проекта "Манхэттен", с которыми он поддерживал отношения, но которые на самом деле не были завербованными агентами. Псевдонимы и кодовые наименования по соображениям безопасности менялись; псевдоним Звезда мог одновременно обозначать и Оппенгеймера и Ферми"1.