Охота за атомной бомбой

Сталин долго и упорно смотрел на Абрама Иоффе. За непроницаемым выражением лица диктатора должно было скрываться восхищение смелостью ученого. Не часто случалось, что ему возражали. А кто такой этот Курчатов? Второй очевидной кандидатурой был Петр Капица. Он работал вместе с лордом Резерфордом в Кембридже, а в Москве у него был свой институт, который советское государство щедро предоставило в его распоряжение после того, как аннулировало ему разрешение на выезд за границу из-за того, что он провел там подряд семь лет. Но Курчатов???

- Я не знаю этого академика, - произнес наконец Сталин.

- А он и не академик. Он еще профессор.

- А что, у нас нехватка академиков?

Иоффе замолчал. Прервав тяжелое молчание заговорил Кафтанов:

- В таком случае я предлагаю кандидатуру академика Капицы.

- Что вы на это скажете? - Этот вопрос Сталина был обращен к Капице.

Тот ответил, что согласен, но при одном условии. Сталин, не любивший, когда с ним торгуются, нахмурил брови и поинтересовался, каково же условие.

- Условие заключается в том, чтобы вы мне позволили, товарищ Сталин, пригласить из Англии в Советский Союз ученых-физиков и несколько человек из квалифицированного вспомогательного персонала.

Присутствовавший при этом разговоре Молотов взялся растолковывать позицию своего Хозяина, которую он мог заранее предугадать:

- Ваше условие неприемлемо...

Ситуация показалась Иоффе подходящей и он вновь повторил свое предложение кандидатуры Курчатова.

- Он молод и полон энергии, - добавил он.

Сталин быстро принял решение.

- Очень хорошо, товарищ Иоффе. Но тогда сделайте его академиком, чтобы придать ему больше веса.

Впоследствии Курчатов действительно был избран членом Академии наук, но не без затруднений. Проблема возникла из-за того, что в Академии физикам выделили только одно место и на него уже была согласована кандидатура Абрама Алиханова. Поскольку кандидатура Курчатова была выдвинута дополнительно, то Капица выдвинул возражение в том плане, что при двух кандидатурах на одно место члены Академии должны сделать выбор одного из них двоих. И при этом добавил, что он отдает предпочтение Алиханову. Его мнение имело большое значение, и избрали Алиханова, что означало, что Курчатов избран не был. Узнав об этом, Берия распорядился, чтобы физикам, согласно пожеланию Сталина, выделили еще одно место в Академии. Это было сделано, и Курчатова избрали членом Академии наук.

Главным администратором программы Сталин назначил своего первого заместителя по ГКО и по Совету Народных Комиссаров (так тогда называлось правительство) Вячеслава Молотова. Однако с самого начала было ясно, что Молотов назначен туда только для представительства, а всю работу будет выполнять Берия. И именно Берия Сталин давал свои указания.

Заседание закончилось, когда Сталин заявил, что никакой крайней даты завершения работ назначено не будет. Тем не менее он призвал присутствовавших не забывать о дамокловом мече, занесенном над головой Советского Союза, сказав примерно следующее:

- Вы должны найти возможности защитить страну, отвести от нее угрозу и все это как можно скорее. Я уверен, что вы понимаете важность ядерного оружия для каждого человека в нашей стране, в том числе и для вас. Есть вопросы?

Ученые не произнесли ни слова.

За всех ответил Берия:

- Нет вопросов.

- Тогда я пожелаю вам успеха, - закончил Сталин.

* * *

Имеются и другие протоколы об этом заседании или, по крайней мере, о его результатах, причем довольно краткие и противоречащие один другому. Например, протокол Игоря Головина - помощника, а впоследствии биографа Игоря Курчатова, согласно которому события развивались следующим образом. После того как отпали кандидатуры Иоффе и Капицы, Сталин высказал мысль о том, что научным руководителем проекта "мог бы быть кто-либо из менее известных, но более молодых физиков, чтобы эта работа стала делом всей его жизни". Тогда Иоффе порекомендовал Алиханова и Курчатова, и Сталин остановил свой выбор на последнем1.

Как бы то ни было, мы можем согласиться с Головиным в том, что слово "молодежь" стало главным словом новой программы. В течение осени 1942 года Курчатов отпустил бороду, как утверждали некоторые, для того чтобы изменить свою моложавую внешность. Эту внешность впоследствии можно было увидеть на редких появившихся в печати фотографиях.

Когда Сталин назначил Курчатова на эту должность, он как раз приближался к своему сорокалетию. Борода в сочетании со статусом академика завершила его новый образ. Тем, кто поддразнивал его прозвищем Борода, он отвечал, что не срежет ее до тех пор, пока не будет реализована программа создания атомной бомбы. Однако Курчатов сохранял ее в течение всей своей жизни.