Охота за атомной бомбой: Досье КГБ №13 676

Во-первых, досье содержит описание устройств, способных уничтожить целые города и, следовательно, превратить ничтожного диктатора, одержимого манией величия, в угрозу для всего человечества. Кто может дать гарантию, что подобные технические описания не в состоянии помочь физику из лаборатории диктатора решить проблему? Во-вторых, в досье названы имена живых или мертвых, чья репутация могла бы быть скомпрометирована. Вы, конечно, можете изменить имена, однако контекст все расставит по своим местам. В-третьих, из досье становится известно о методах работы спецслужб, а ведь некоторые из них еще не утратили своей актуальности. К тому же там называются коды, псевдонимы, документация. Можно ли обо всем этом не упоминать в прессе, равно как и об именах, и о важной технической информации? Если да, то что же останется? В-четвертых, секреты зарубежных государств, вероятно, способны вступить в противоречие с официальной историей, вызвать возмущение широкой общественности и ухудшить международную обстановку. Наконец, это досье может таить в себе доказательства успехов НКВД — КГБ в области атомного шпионажа, что заставит переоценить достижения советской науки и по-другому отнестись к наградам, врученным ее героям.

Итак, существуют по меньшей мере пять причин, по которым досье о советской атомной бомбе не следовало бы раскрывать. Однако в специфических условиях гласности последнего периода пятая причина как раз и послужила основным мотивом для рассекречивания досье.

В январе 1988 года Советский Союз отмечал 85-летие Игоря Курчатова, знаменитого директора Лаборатории-2, где была создана советская атомная бомба. Во время одной из телевизионных передач о великом физике, скончавшемся в 1960 году, ныне здравствующие коллеги назвали его «отцом советской атомной бомбы». Юлий Харитон, Георгий Флёров, Анатолий Александров и многие другие сказали миллионам телезрителей, что Борода, как уважительно называли Курчатова друзья, неуклонно вел программу по созданию атомной бомбы к успеху, хотя ему приходилось работать в стране, разоренной войной, имея в своем распоряжении минимально развитую технологическую инфраструктуру. В подобных условиях он с удивительной прозорливостью решил невероятно сложные проблемы за неизмеримо меньший срок, чем его американские коллеги, трудившиеся в идеальных условиях и получавшие неограниченные финансовые средства.

В конце того же месяца 1988 года в Германии скончался Клаус Фукс. На его похоронах присутствовали многочисленные немецкие друзья. Однако так и не приехал ни один советский официальный деятель. На подушечках рядом с орденом Карла Маркса и другими почетными регалиями, врученными Фуксу Германской Демократической Республикой, не было приколото ни одной советской награды. Хотя Фукс отбыл тюремное заключение за то, что передавал Москве секретную информацию, в официальном коммюнике от 8 марта 1950 года, распространенном ТАСС, говорилось: «Советское правительство не знает никакого Фукса, и ни один агент Советского правительства не вступал с ним в контакт».

Контраст между отношением к Курчатову и тем, что выпало на долю Фукса, не ввел в заблуждение Александра Феклисова, полковника КГБ в отставке, который «опекал» Фукса в 40-е годы. «После удачного испытания советской атомной бомбы, — с сожалением говорил он, — наши ученые мужи были удостоены звания Героев Социалистического Труда и лауреатов Сталинской премии. Получили награды и некоторые сотрудники разведки. Прискорбно, что Клауса Фукса обошли стороной. Ведь он же едва избежал казни и получил 14 лет тюрьмы».

Физики получили баснословные награды: машины, дачи, право бесплатного проезда по территории СССР, денежные премии; их дети принимались без конкурса в элитные учебные заведения. Сталинская премия 1-й степени приносила 500 тысяч рублей, что приблизительно равнялось 25 тысячам долларов. Звание Героя Социалистического Труда было самым высоким знаком отличия страны, и некоторые физики удостоились его трижды! Курчатов получил все эти награды, не считая пяти орденов Ленина. Его имя было присвоено электростанциям, 104-му элементу Периодической таблицы Менделеева. Для сравнения скажем, что из сотрудников разведывательных служб только Лаврентий Берия, глава НКВД и главное ответственное лицо по выполнению атомной программы, получил Сталинскую премию и звание Героя Социалистического Труда. Все офицеры, работавшие под его началом, должны были довольствоваться лишь одной из этих наград, а на менее высоком уровне — орденом Ленина (Квасников, руководитель отдела научно-технической разведки) и орденом Красного Знамени (все остальные, включая Феклисова).