Охота за атомной бомбой: Досье КГБ №13 676

«…после того как я начал работать над проблемами цепной нейтронно-урановой реакции, мне стало совершенно ясно, что эти исследования могут стать поворотным пунктом и революцией в современной технике. Окончательно убедившись в этом, я в конце 1941 года в один из своих первых приездов в Лондон связался с одним товарищем, который, как я предполагал, мог передать имевшуюся у меня информацию советским представителям. Я проинформировал его в самых общих чертах о характере имевшейся у меня информации и уехал в Бирмингем.

Когда я в следующий раз приезжал в Лондон, этот товарищ сообщил мне один лондонский адрес, куда я должен был прийти в определенное время. На первое время этот лондонский адрес стал моей личной квартирой. Позднее был найден более конспиративный метод организации этих встреч: в определенное время я должен был встречаться с другим товарищем, на этот раз женщиной, причем каждый раз мы обговаривали и назначали новые места встреч, включая соответствующие опознавательные признаки…»

Вспоминает Юрген Кучински, в прошлом профессор кафедры политической экономики Берлинского университета, директор института экономики Академии наук ГДР:

«…вначале я связал его с одним товарищем из советского посольства, а затем, когда этот контакт в силу различных обстоятельств прервался, я связал его с Соней. Таким образом, я дважды связывал его с советскими представителями. То, что он, обладая такой важной информацией, сам решил передать ее Советскому Союзу, показалось мне абсолютно правильным и необходимым в той ситуации. Я всегда считал Клауса Фукса не только настоящим коммунистом, но и замечательным человеком…»

Первым советским товарищем, с которым его познакомил Кучински, был Семен Кремер — помощник советского военного атташе. Фукс знал его по прозвищу Александр. Как указал в своем признании на суде Клаус, тот товарищ (Кучински) поддерживал «постоянные отношения с лицами, которые мне были совсем не знакомы и в отношении которых я знал лишь то, что они передавали советским властям всю ту информацию, которую я мог им сообщить».

Прозвище, в отличие от оперативного псевдонима, используется в более или менее открытых отношениях между людьми. Посторонние люди, то есть третьи лица, могут его слышать или видеть его написание, причем оно известно человеку, который его носит. В то время как оперативный псевдоним используется только в секретных сообщениях, обычно зашифрованных, и может быть не известен тому лицу, в отношении которого он используется, прозвище может звучать как обычное имя, например Сэм, а оперативный псевдоним, как мы уже видели, может звучать абстрактно, как, например, «Сирота», «Девушка» и т. д.